Магазины «Березка», открытые государством в начале 1960-х годов в первую очередь для извлечения валютной прибыли, концентрировали в себе все три описанных противоречия. Для того чтобы привлечь иностранных и советских граждан, обладающих валютой, государство поставляло в «Березки» лучшие товары, которых было не найти в обычных советских магазинах. Наличие в стране закрытых магазинов, торгующих за валюту лучшим ассортиментом, противоречило и идее равенства, и необходимости борьбы с Западом, однако с точки зрения извлечения валютной выручки они были соблазнительны для государства. Похожие магазины уже существовали в СССР раньше: с 1931 по 1936 год «Торгсины» также были призваны заставить людей потратить валюту на дефицитные товары, прежде всего продукты питания
[12]. Однако в 1930-е годы создание «Торгсинов» объяснялось нуждами индустриализации: для осуществления технологического прорыва государству нужна была валюта для закупок иностранного оборудования. К моменту появления «Березок» о стремительном броске к коммунизму речь уже не шла, экономические задачи были гораздо более приземленными, и их конфликт с идеологическими и моральными установками выступал на первый план.
В «Березках» продавались импортные товары, а также отечественные товары «в экспортном варианте», то есть произведенные для продажи за границей. Иными словами, лучшими оказывались или «вражеские» товары, или те советские, которые не предназначались для обычных советских граждан. «Березки» тем самым не только укрепляли культ иностранных товаров в СССР, но и демонстрировали, что советские товары улучшенного качества можно получить только за иностранную валюту. Экспортные товары, поступавшие в «Березки», первоначально создавались для продажи за границу: они должны были быть лучше, чем обычные, не только для извлечения валютной прибыли, но и для создания положительного образа СССР за рубежом. Тут проявлялось еще одно противоречие в отношениях с Западом: для улучшения собственного имиджа в глазах иностранцев советское государство готово было жертвовать положением собственных граждан.
Между тем в восприятии советского человека формировался образ «заграницы» как источника благополучия, идеала в сфере потребления. Работа за рубежом, прежде всего в капиталистическом мире, предоставляла желанную возможность обогащения и повышения социального статуса: даже высокопоставленные чиновники стремились устроить своих детей на работу, связанную с пребыванием за границей. И государство прямо способствовало укреплению такого восприятия, создавая в стране валютные магазины.
«Березки» как средоточие лучших материальных благ (бытовой техники, одежды, автомобилей) также являются хорошей иллюстрацией противоречий, связанных с проблемой потребления в позднем СССР. В этих магазинах, с одной стороны, не было свойственного обычным советским магазинам дефицита и очередей, которые делали советскую торговую сеть непривлекательной для потребителей, а с другой стороны — атмосферы незаконности, свойственной барахолкам и фарцовщикам, которая выводила потребительство в сферу нелегального. «Березки» были оазисом потребления, созданного по решению государства. Но вместе с тем они воплощали в себе моральную проблему, связанную с потреблением; это превращало их в фигуру умолчания со стороны государства и помещало в своего рода слепую зону: даже во внутренних документах эти магазины эвфемистично назывались «специализированными», а в открытых источниках практически не упоминались до эпохи перестройки.
Популярность «Березок» среди граждан иллюстрирует еще одно важное свойство, отличавшее потребление в СССР: онтологическое невнимание советской экономики к мелким потребностям граждан. В валютные магазины отправлялись в первую очередь за модной одеждой, косметикой или аксессуарами вроде маникюрных ножниц. Такие товары не вписывались в советскую концепцию потребления: плановая экономика оперировала крупными категориями «удовлетворения базовых потребностей» и, в отличие от капиталистической системы, не стремилась угодить потребителю, привлекая его подобными мелочами. По мере того как запросы советских потребителей росли и становились более разнообразными, розничная торговля все в меньшей степени была способна их удовлетворить. Желание людей иметь джинсы или губную помаду плохо сочеталось с советской идеологией и экономическими масштабами. И только валютная торговля, ориентированная на прибыль, могла соответствовать спросу.
«Березки» с необычной стороны высвечивали и проблему социальной дифференциации. С точки зрения советской идеологии «лучше» был тот советский гражданин, у которого не было валюты, так как это означало, что у него нет никаких «связей с заграницей». Однако с точки зрения экономической эффективности «лучше», то есть полезнее, был тот, у кого валюта была. Но если некоторым категориям посетителей «Березки» — работавшим за рубежом дипломатам, журналистам или военным советникам — валюту выдавало само государство, то другие получали ее от иностранцев — в виде гонораров, как упомянутый ваше Амальрик, или просто подарков. Государству было выгодно предоставить этим людям доступ в «Березку», чтобы получить от них столь необходимую для экономики валюту. Однако в результате складывалась сомнительная ситуация, при которой люди, связанные с «врагом», получали преимущество по сравнению с лояльными советскими гражданами. Из-за трепетного отношения СССР к валюте власти оказались вынуждены вознаграждать улучшенным ассортиментом товаров любых обладателей валюты, даже тех, кто получал ее «в обход» государства. В результате «Березки» создавали социальное расслоение, основанное не на лояльности режиму, а на обладании «враждебной» советскому государству валютой.
Кроме того, функционирование «Березок» в СССР фактически вводило в обращение параллельную валюту — сертификаты (а затем чеки) «Внешпосылторга». Поскольку в «Березках» продавались дефицитные товары, то валютные суррогаты, за которые эти товары можно было купить, приобретали повышенную ценность. Бытование этих денег, в частности на черном рынке, в гораздо большей степени, чем бытование обычных рублей, отражало углубление социального неравенства.
Таким образом, «Березки», достигшие своего расцвета в конце 1970-х годов, высвечивают многие идеологические дилеммы советского общества, показывают, насколько острыми они стали в позднем СССР.
* * *
Мое исследование охватывает три периода советской истории, на которые пришлось существование «Березок»: хрущевскую «оттепель», брежневский «застой» и горбачевскую «перестройку»
[13]. На протяжении всех трех периодов «Березка» менялась, отражая веяния времени. В конце 1950-х — начале 1960-х годов возвращение к революционным идеалам всеобщего равенства выразилось, в частности, в ужесточении уголовного наказания за незаконные валютные операции. На этом фоне само создание «Березки» в этот период выглядит парадоксом. Однако из-за расширения связей СССР с окружающим миром количество советских граждан, имевших валюту, значительно увеличилось. Государство же, взявшееся удовлетворять потребность своих граждан в товарах повседневного спроса, остро нуждалось в этой валюте для закупок как самих товаров, так и оборудования для их производства. И ему приходилось вновь поступаться принципами.
