Среди незаконных посетителей «Березки» можно условно выделить четыре группы. Первой группой, назовем ее «окказиональными покупателями», были люди, получавшие чеки от друзей или родственников в подарок или покупавшие их в небольших количествах для конкретных покупок, в основном одежды или обуви. Это мог быть студент, накопивший на джинсы, или женщина, присмотревшая в «Березке» модные туфли, или тот, кто приобрел чеки для покупки подарка кому-то из родных.
Иногда владельцы чеков приглашали своих близких в «Березку». Но некоторые дарили чеки родственникам или друзьям с тем, чтобы они сами могли совершить покупку. При этом чек «Внешпосылторга» считался дорогим, хотя и немного неловким подарком, что получило отражение и в художественной литературе. Один из героев романа братьев Стругацких размышлял: «Положивши трубку, я задумался: что подарить Сонечке? Я не умею делать подарки. Особенно женщинам. Коньяк? Не годится, хотя Сонечка любит хороший коньяк. Духи? Черт их разберет, эти духи. Может быть, подарить просто пятьдесят рублей чеками “Внешпосылторга”? Неудобно как-то»
[528]. Ставропольский писатель Игорь Пидоренко, приятельствовавший с Аркадием Стругацким в конце 1970-х, вспоминает, что последний и сам иногда, несмотря на неловкость, дарил ему чеки «Внешпосылторга», полученные за публикацию переводов его произведений за рубежом
[529].
Однако чаще всего законные обладатели чеков не дарили их друзьям, а продавали за рубли. Хорошим тоном считалось отдать заменители валюты по номиналу — один чек за один рубль. Дочь совзагранработников вспоминает: «Если подружкам что-то было нужно, ну например сапоги зимние, которые нигде невозможно было купить, я, конечно, делала им обмен, давала им чеки по номиналу, а не по коммерческой цене — давала им возможность купить сапожки»
[530]. В реальности этот обмен был очень невыгоден, так как покупательная способность заменителей валюты была гораздо выше, чем у рубля: «Я матери как-то попенял, что она подруге-соседке 200 чеков на рубли поменяла по курсу 1:1 и тортик с кофе, потому что вообще-то считалось, что надо продавать 1:2 с рук»
[531]. Некоторые законные обладатели чеков вообще не решались продавать их, даже по номиналу: «Знакомые иногда просили нас продать чеки, от чего родители всегда отказывались — не хотели и боялись, вместо этого просто покупали по просьбе друзей какие-то шмотки»
[532].
Среди окказиональных покупателей чеков могли быть и высокопоставленные чиновники, не выезжавшие в загранкомандировки, однако тоже желавшие приобрести импортные товары. Так, один информант вспоминает, что к его теще, отвечавшей в ЦК КПСС за связи с иностранными компартиями и часто бывавшей за границей, а следовательно, имевшей чеки «Внешпосылторга», однажды обратился ее коллега по ЦК, отвечавший за радиоэлектронную промышленность. Он говорил, что может бесплатно брать на заводе «Рубин» отечественные телевизоры в неограниченном количестве, однако видеомагнитофон ему достать неоткуда, поскольку за границей он не бывает. Он предлагал теще респондента обмен: два «Рубина» с завода за один видеомагнитофон из «Березки»
[533]. Один из бывших работников «Внешпосылторга» считает, что именно желание номенклатуры, не выезжавшей за границу, иметь доступ в «Березки» и было причиной того, что чеки так и не сделали именными: «Вот, к примеру, дядя Петя, замминистра торговли, за границу не ездит, а телевизор японский ему хочется. Если вы сделаете чеки именные, то каким образом он сможет попасть в “Березку”? А так его родственники могли купить чеки за рубли и приобрести телевизор»
[534].
Иногда чеки не просто дарили или продавали, а использовали в качестве неофициальной оплаты услуг, например медицинских: «Зубные врачи очень любили, когда им вместо простых денег платили сертификатами»
[535]; «если надо было устроиться в больницу, можно было заплатить чеками»
[536]. Человек, воевавший в Афганистане, вспоминает, что после возвращения оттуда платил чеками в такси: «Таксисты возле Тузеля (военный аэродром в окрестностях Ташкента. — А. И.) борзели, суки. Возили за чеки по курсу один к одному. Знали, что у нас советских рублей с собой не было»
[537]. Также воевавшие в Афганистане вспоминают, что некоторые женщины, работавшие в советских военных частях — в госпиталях, столовых, магазинах и прачечных, — готовы были оказывать за чеки и сексуальные услуги, за что получали среди военнослужащих название «чекистки»
[538].
Обычно окказиональные покупатели приобретали небольшие суммы заменителей валюты. Однако бывало, что они накапливали и на крупные покупки. Один московский информант вспоминает, как отказался от покупки кооперативной квартиры в пользу покупки в «Березке» электроники: «Мы с женой откладывали на кооперативную квартиру. Но очень хотелось купить японский телевизор и видеоплеер. Ну мы посоветовались — ребята молодые были — и на все деньги купили чеков и купили себе эту технику»
[539].
Вторая группа незаконных посетителей магазинов «Внешпосылторга» — крупные покупатели, нелегально разбогатевшие советские граждане. Это были люди, использовавшие свое место работы для получения так называемых «нетрудовых доходов» (например, продавцы, торговавшие дефицитными товарами из-под прилавка, или автомеханики, к которым всегда была большая очередь), а также «дельцы» теневой экономики (фарцовщики, цеховики, то есть люди, занимавшиеся подпольным производством и продажей товаров, и т. д.). На протяжении 1970-х таких людей становилось все больше: в 1981 году о них даже вышла статья в «Литературной газете», в которой они были названы «подпольными миллионерами»
[540]. «Березка» помогала им обеспечить себе уровень потребления, соответствующий их заработку: из-за дефицита и плохого качества товаров они не могли потратить свои накопления в обычных магазинах, а за границей обычно не бывали.
