Еще одна хитрость работников магазинов, торговавших за наличную валюту, — получение с базы товаров, предназначенных для чековых магазинов, и их последующая продажа «на сторону». Прежде всего это касалось дефицитной японской техники: она должна была продаваться через «Внешпосылторг» советским гражданам, а не иностранным туристам, однако, поскольку спрос на нее на черном рынке был велик, работники валютных «Березок» пытались все-таки получить ее с базы. Проверка сообщала о следующей ситуации в валютном магазине города Калинина: «Ассортиментным перечнем, утвержденным “Росинвалютторгом” в магазине № 12, не предусмотрена продажа радиотоваров. Однако в октябре 1981 года им было получено с оптовой базы “Росинвалютторга” два импортных магнитофона “Националь Панасоник”, Япония. Прейскурантов цен на радиотовары в магазине не имеется, специалистов, знающих эти товары, также нет»
[613]. В ленинградском валютном магазине тогда же нашли «припрятанными в кабинете директора» «6 японских стереофонических кассетных магнитол по 645 руб. (валютная цена 242 руб.) и 16 магнитофонных кассет производства ФРГ по 11 руб. (валютная — 3 руб. 70 коп.) всего на 4046 руб. Формально магазин этим ассортиментом не торгует»
[614].
Наконец, еще одна махинация, которой занимались работники и валютных, и чековых магазинов, — продажа товара, купленного в обычной торговой сети, для извлечения валютной или чековой прибыли или для изъятия «настоящего» товара из оборота «Березки». Комитет народного контроля докладывал о следующем случае: «Ряд товаров, имеющихся в ассортименте универмага № 3 и его магазинов-филиалов, может быть приобретен в любом магазине города и реализован у себя за валюту. Такой факт установлен в магазине № 6 при гостинице “Молодежная”, где покупательнице из Швеции 23 марта 1981 г. были проданы 8 почтовых марок, два сувенирных олимпийских мишки и комплект открыток. Сумма, оплаченная по товарному чеку, не была пробита кассиром, а полученная валюта присвоена продавцами. 24 марта [покупательница из Швеции] вновь посетила этот магазин с целью замены купленных марок на другие. При разговоре с директором обнаружено, что такие марки вообще сюда не поступали, а были приобретены продавцами на советские деньги в близлежащем отделении связи»
[615]. Инспекторы, проверявшие работу оптовой базы «Росинвалютторга», сообщали, что «товары одного и того же наименования учитываются под одним шифром, а не поартикульно, что создает возможность замены товаров. На складе, например, под одним и тем же шифром хранятся отечественные и импортные сигареты»
[616]. Это позволяло работникам продавать отечественные сигареты, купленные в соседнем ларьке, за валюту, а импортные изымать для последующей спекуляции.
В московском чековом магазине продавец Мыльникова пыталась перепродать импортный костюм, купленный в открытой розничной сети, для чего наклеила на него фирменную маркировку с указанием цены — «140 чеков в/о “Внешпосылторг”»
[617]. Бывший работник склада одного из московских чековых магазинов по этому поводу вспоминает: «Особенно под конец, когда товар в нашей “Березке” часто был такой же, как в магазине “Москва” на Ленинском [проспекте], можно его было там достать, наклеить нашу бирку и продавать за чеки. Вот один раз наша глава склада послала меня к директрисе “Березки” отнести какой-то кулечек. Я разворачиваю, а там лента “березковская” с ценниками и набиты разные суммы в чеках “Внешпосылторга”»
[618].
Создавалась парадоксальная ситуация: несмотря на частые проверки и угрозу строгого наказания за хищения, даже в такой сфере, как торговля за валюту и ее заменители, были возможны крупномасштабные и системные махинации, на которые власти чаще всего закрывали глаза. С одной стороны, по воспоминаниям продавщицы московской валютной «Березки», тех, кто имел дело с наличной валютой, строго контролировали: «Однажды у меня во время проверки сняли кассу, и она не сошлась на 0,05 инвалютных копеек. Сколько было шума! Я думала, что меня или уволят, или посадят, страху натерпелась, но отделалась выговором»
[619]. С другой стороны, за гораздо более масштабные и системные нарушения, описанные выше, большинство работников тоже отделывались лишь выговором и только в крайнем случае — увольнением, иногда при этом даже с выплатой премии
[620]. Комитет народного контроля докладывал, что «из-за недостач, различных нарушений правил торговли на предприятиях торга создается большая текучесть кадров, особенно среди продавцов и кассиров»
[621]. И только изредка после громких скандалов директоров магазинов арестовывали по обвинению в незаконных валютных операциях (в случае валютных магазинов) или за спекуляцию (в случае чековых)
[622].
* * *
Притом что «Березка» задумывалась как закрытая система распределения дефицитных благ, постепенно туда стало нелегально попадать все большее количество советских граждан. Покупка чеков за рубли на черном рынке после 1976 года наказывалась нестрого, о «Березках» узнавало все больше народу, а популярность модных импортных вещей только росла. Со второй половины 1970-х годов магазины «Внешпосылторга» становились все более общепринятым каналом приобретения дефицитных благ, даже для тех, кто формально не имел туда доступа.
