Позиция, изложенная в «Литературной газете», «победила»: в феврале 1988 года Совет министров объявил о своем решении с июля отменить хождение чеков и закрыть «Березки»
[694]. В отличие от всех предыдущих официальных решений в области торговли за валюту и ее заменители, которые принимались с конца 1950-х, об этом нововведении было официально объявлено в газете «Известия»
[695].
В одобрение этого решения Совета министров в «Огоньке» было напечатано следующее стихотворение поэтессы Риммы Казаковой (приведу его полностью):
Живу над «Березкой»…
Мне нравится,
хотя и вот-вот надоест,
как чекодержатели давятся
и греться заходят в подъезд.
И, чем-то постыдно убогая, –
скорее,
скорее,
скорей! –
вскипает торговлишка бойкая
валютой
у наших дверей.
Конечно, есть личности разные
на том пятачке небольшом.
Спецы. Дипломаты. Сограждане,
«страдающие» за рубежом.
Их вовсе обидеть не хочется,
да и не о них разговор.
Но топчется очередь, корчится.
Беда. Смех и грех. И укор.
Сама покупала, бывало, я
на чеки платки и духи.
Мне благ этих толика малая
давалась подчас за стихи.
Не даром
и не уворовано –
цена и оценка труда, –
но все-таки белой вороною
себе я казалась тогда.
А здесь, у «Березки» технической,
где нынче базар и вокзал,
не раз некий тип демонический
вопросом:
«Есть чеки?!» –
терзал.
На этаких
небо обрушено,
их день –
беспросветен и лих.
Шипит спекулянтская шушера,
гудит возле окон моих.
Отменят «Березку».
И нравится
мне жесткий такой поворот.
Отмоем понятие «равенство»,
припомним, что значит — народ!
Давайте-ка все же по совести,
на радость, а не на беду,
от каждого — впрямь! — по способности
и каждому — лишь по труду…
И –
чистою,
вечною,
истинной,
чей облик так много сулит, –
пусть будет березкой единственной
березка, что в поле стоит
[696].
В стихотворении получили отражение и начавшиеся в связи с объявлением о закрытии «Березок» километровые очереди, и активность спекулянтов рядом с чековым магазином, но главное — идея постыдности «Березки» как символа социальной несправедливости и доказательства существования привилегированного снабжения.
Стихотворение Риммы Казаковой о закрытии «Березок». Огонек. 1988. № 15. С. 10
В это же время в прессе началась кампания и за закрытие «Березок» для иностранцев. Например, автор статьи в журнале «Крокодил» В. Витальев настаивал, что валютные магазины тоже плодят спекуляцию, а главное — противоречат идее социальной справедливости. Исполненный перестроечного пафоса, Витальев в не свойственном «Крокодилу» стиле писал о необходимости возвращения к высоким идеалам социализма: «Основные аргументы сторонников “Березок” сводятся к тому, что при номинальной убыточности они все же дают стране валюту. Но, во-первых, этой валюты не так уж много, а во-вторых, не пора ли подумать и о других — моральных — ценностях? Существование элитарной торговли бросает тень на демократические основы нашего общества, попирает его нравственные и юридические устои, попросту унижает нас с вами как граждан могучей страны. А ведь гражданское достоинство — тоже валюта, причем, я думаю, не менее “твердая”, чем доллары или иены. Так сколько же можно разбазаривать ее?»
[697]
Наконец, последней репликой в дискуссии о «Березках» была статья в «Экономической газете», вышедшая уже после закрытия магазинов. Несмотря на уже принятое решение правительства, автор статьи Н. Яковчук хотела поставить под сомнение незаслуженность привилегий посетителей «Березок», снова возвращаясь к аргументу про «тяжелые условия работы». Яковчук утверждала, что «газетчики, разжигавшие страсти вокруг магазинов», не понимают, о чем говорят: «Этого корреспондента на неделю бы к нам в Сахару, где мы трубопровод тянули, — цитирует автор возмущенное письмо в редакцию. — На самые знойные месяцы рабочих из других стран увозили в отпуск, одни мы, советские, оставались. Приезжал экономсоветник, говорил: “Так надо, стране очень валюта нужна”. Раз нужна — терпели»
[698].
Однако идеология «страдания ради страны», которое нужно было вознаградить привилегией, противоречила следующим утверждениям чиновника, занимавшегося наймом специалистов для работы за границей (его слова приводились в статье): «…эта система торговли была мощным стимулом для привлечения квалифицированного персонала в те страны, где СССР ведет значительную работу по экономическому содействию и где купить человеку в сущности нечего. Посудите сами: горняка из Норильска, где он получал почти вдвое больше, мы посылаем в Монголию. Чем его там можно удержать? Вся надежда была на эти чертовы чеки»
[699]. Этот аргумент подрывал идею о том, что люди работают «ради страны», скорее получалось, что речь идет о простом договоре, своего рода контракте. В той же статье цитировалось мнение инженера, работавшего в Монголии: «Выезжая на работу за границу, мы заключили контракт, который гарантировал оплату труда в инвалютных рублях, дававших возможность приобрести товары повышенного спроса в специализированных магазинах. Лишение нас этого права считаем торжеством уравниловки и глубокой несправедливостью», — писал советский инженер
[700].
