— Ах, ты…. — медленно встаю, метая в него искры. А в ответ улыбка на пол-лица и смех. Тяжело вздыхаю.
— А думаешь, легко рейтинги кому-то поднимать? Вот ты и попробуешь, как это быть курицей, несущей золотые яйца. Так, кажется, ты меня назвала в своем гребаном журнале? — теперь закипает и Артем. Вот, полюбуйтесь, его истинное лицо. Знала же, что подлянку готовит, но не думала, что так жестоко. Какая же я все-таки нехорошая девочка, оскорбила пай-мальчика, задела за живое и погубила репутацию.
— Не думала, что ты до такого можешь опуститься, — подхожу к дивану и молча беру сумку, поворачиваясь к парню спиной.
— Выбирай сама, каким способом будешь повышать рейтинги своим коллегам, — затылком чувствую его взгляд, полный ненависти и злости. Теперь усмехаюсь я, правда, парень этого не видит. — Или в суде, или под одной крышей со мной. Два раза я не предлагаю.
Резко разворачиваюсь, в очередной раз впиваясь в него взглядом. Ладно, красавчик, загнал в угол. Только ты еще не знаешь, на что я способна. И даже не догадываешься, какой я бываю в гневе. Но сейчас последнее слово все равно останется за мной, уж будь уверен.
— Допустим, я соглашусь на твое предложение, — он продолжает меня сканировать. — Допустим, — делаю акцент на слове. — Тогда у меня тоже будут условия.
Он поднимает обе брови в немом изумлении.
— Говори, — спокойно произносит, но вижу, что взбешен моей наглостью. Еще бы, как я посмела. Он делает мне царское предложение, а я условия выставляю, хотя должна прыгать до потолка от такой новости.
— Во-первых, никаких баб чтобы я не видела, и по ночам не слышала стоны за стенкой.
— Сама хочешь попробовать?
— Перебьешься, — говорю грозным тоном. — А во-вторых, — разворачиваюсь и иду к выходу, выдерживая паузу. Останавливаюсь возле двери и поворачиваю только шею, чтобы видеть его изумление. — Ты дашь мне покататься на своем спорткаре.
— Сдурела? — его глаза округляются, а на моем лице расцветает улыбка.
— Только так и никак иначе, — подмигиваю. — При условии, что я соглашусь.
— Завтра в восемь утра жду тебя с вещами, — шипит в ответ. — В половине девятого выезжаем на работу, у меня совещание. Если к этому времени тебя не будет…
— Значит, в одиннадцать встречаемся в суде, — и я с победной улыбкой делаю ему ручкой, открываю дверь и выхожу в коридор. Зажмуриваюсь и глубоко вдыхаю, задерживаю воздух в легких и очень медленно выпускаю наружу. Улыбка сползает с моего лица. Черт, кажется я влипла всерьез и надолго.
Бегу к машине, на ходу не замечая изумленных взглядов домработницы и охраны. Я взбешена до невозможности. Нет, не так. Злость и ненависть к этому уб… негодяю захватывает меня целиком и полностью.
Сажусь за руль, но руки дрожат. Даже не могу попасть ключом в замок зажигания. Швыряю ключи на соседнее кресло, откидываюсь назад и закрываю глаза. Надо успокоиться и взять себя в руки. Не хватало еще в таком состоянии в аварию попасть. А все из-за этого упыря, чтоб ему пусто было.
Беру сумку, достаю мобильник и набираю номер Дарины, зная, что сегодня она целый день дома, в отличие от Аньки, которая заменяет кого-то в своем автосервисе.
— Не занята? — спрашиваю, когда Дарина после четвертого гудка берет трубку.
— Чем я могу быть занята в выходной день? — даже на ее банальные вопросы не реагирую.
— Сейчас приеду, — выдыхаю, забыв, что моя подружка следователь, и знает меня как облупленную.
— Что случилось? — чего и следовало ожидать.
— Расскажу при встрече, — нажимаю сброс, иначе Дарина замучает меня своими расспросами раньше времени, и я опять выйду из себя.
Немного успокоившись после короткого разговора с близким человеком, завожу мотор и плавно трогаюсь. В связи с выходным днем дороги практически пустынные, поэтому добираюсь к дому подруги в рекордно короткие сроки.
Она открывает дверь в одном халате.
— Могла бы и переодеться, — целую ее в щеку, проскальзывая мимо девушки в квартиру.
— Нафига? — она закрывает дверь и следом за мной заходит в кухню.
— Дай закурить, — плюхаюсь на стул возле окна.
— Чего? — глаза Дарины вылазят из орбит.
— Сигарету дай, знаю, у тебя есть, — смотрю на нее, точнее, на ее изумление от моей просьбы.
— Последний раз видела тебя с сигаретой в одиннадцатом классе, когда ты оплакивала свою несчастную любовь, — кривлюсь от ее слов, так как эти воспоминания мне неприятны. — А моя мама спалила нас и дала обоим по шее.
— Обеим, — машинально поправляю.
— Не умничай, — Дарина достает из шкафчика пачку, одну сигарету протягивает мне, вторую подкуривает сама. — Что случилось?
— Выпить дай, — после первой затяжки голова закружилась, но я упорно продолжаю успокаивать нервы таким способом.
— Ты за рулем не пьешь, — строгий тон подруги не терпит возражений. — Сейчас кофе сделаю, — поворачивается к разделочному столу и нажимает кнопку на электрическом чайнике.
Мы молчим, пока Дарина насыпает в чашки кофе и сахар, а также ждет, когда закипит вода. Пока делает напиток, я выкуриваю сигарету, а когда перед моим носом ставит кружку с исходящим оттуда дымом, тянусь к пачке за второй.
— Ай, — кривлюсь, когда подруга бьет меня по руке. — Полегче.
— Угомонись, — садится за стол. — А теперь рассказывай, и давай сразу с подробностями. Сама знаешь, что все равно вытяну из тебя всю подноготную.
— Этот урод, Вишневский, загнал меня, как мышь в клетку, — тяжело вздыхаю, а Дарина начинает смеяться.
— Неужели, Миланская, кто-то смог тебя загнать? — продолжает ржать, как конь.
— Слушай, Громова, ты бы завязывала со своими шуточками, — грублю в ответ. — Этот олух надо мной издевался полчаса, то улыбаясь, то ухмыляясь от своей гениальности, теперь еще ты тут давай, добей меня.
— Ладно, извини, — Дарина вытирает выступившие от смеха слезы. — Че хочет?
— Хочет меня унизить. Точнее, показать, как я его обидела, бедного несчастного, и предлагает побывать в его шкуре.
— Я, вроде, умная, но нихрена не поняла из твоей речи. Давай еще раз. Чего хочет Вишневский?
— Позвонил Сергеичу, сказал, что хочет дать интервью нашему журналу. Точнее, мне лично, — делаю глоток кофе, обжигая язык. Но боли не чувствую. — Предложил встретиться. Я сегодня к нему поперлась.
— Пока не вижу криминала, — Дарина кривит губы.
— Этот урод предложил мне на выбор — или суд, где он выльет ушат грязи на меня, и тогда прощай Москва и вся моя карьера, либо…, — делаю паузу. — Даже говорить об этом не хочу.
— Ты уж как-нибудь сформулируй свою мысль, — пьет кофе, не спуская с меня глаз.
— Я должна буду переехать к нему на две недели.
