Проходит минут сорок, и девушка с дизайнером заходят ко мне в кабинет, предварительно постучав и спросив разрешения. Парень хмур и молчалив, видимо, моя речь и в их комнате, и в столовой произвела на него впечатление. Катя довольна, пока не понятно, правда, чем, но радует, что не злится.
— Вот, — кладет передо мной шесть листов бумаги. — Как тебе?
«Отлично», — всплывает в голове, а вслух произношу:
— Неплохо.
Костик расслабляется, Катя улыбается, правда, уже не ему, а мне. В глубине души ликую.
Следующий час мы спорим, смеемся, обсуждая нужный макет. Когда они уходят, в кабинете становится пусто. И мне хочется наплевать на всё и всех и пойти следом за ними. Понимая всю бесперспективность данной идеи, вздыхаю, принимаясь за бумаги, разбросанные на столе.
В течение следующих четырех часов я дважды хожу к дизайнерам. Смеха не наблюдаю, все заняты работой, однако нахождение девушки рядом с Костиком меня раздражает.
К восьми часам вечера мы заканчиваем. Решаем оставить две картинки и парочку слоганов, напечатав их по очереди на обоих макетах — какой больше понравится заказчику. Костик, воодушевленный, что все получилось, испаряется доделывать, а Катя остается в моем кабинете.
— Ты знаешь, Вишневский, а мне понравилось работать у тебя, — усмехается, сидя на стуле и закинув ногу на ногу. Я уже заметил, что это ее любимая поза.
— Могу предложить тебе должность начальника отдела маркетинга, — говорю на полном серьезе.
— Спасибо за доверие, но нет, — после последнего слова начинает смеяться. — Слышать каждый день твои крики и угрозы уволить — выше моих сил.
— Кстати, по поводу работы, — наклоняюсь немного вперед. — Сколько я тебе должен?
— Что-о? — ее глаза округляются и смех пропадает.
— Ты проделала колоссальную работу, а каждый труд должен оплачиваться. Вот я и спрашиваю, сколько ты хочешь получить.
— Ты правда идиот, Вишневский, или только притворяешься? — девушка встает с места, с грохотом отодвигает стул.
— А что я такого сказал? — не пойму ее реакции. Сам пребываю в ступоре от ее вопросов.
— Когда поймешь, тогда и поговорим, — она разворачивается и направляется к двери. — Я за вещами, — говорит на ходу. — Не хочу жить в одном доме с напыщенным индюком.
Резко вскакиваю и бегу следом. Хватаю за руку уже возле приоткрытой двери.
— Да погоди ты, — разворачиваю к себе лицом.
— Руку убери, — шипит на меня, как змея, вызывая улыбку. Но я сдерживаюсь, чтобы не сделать хуже, потому что не совсем понимаю ее реакцию. Точнее, совсем не понимая — что я такого страшного ей предложил?
— Уберу, — говорю спокойно. — Если ты вернешься на место, сядешь и все мне подробно объяснишь.
— Ты на самом деле не понимаешь? — тяжело дышит, но стоит на месте, метая в меня искры. А меня это заводит.
— Нет, — отвечаю честно.
Она смотрит на мою руку, которой я ее держу. Отпускаю, девушка проходит мимо, легонько задевая меня плечом. Улыбаюсь ей в спину, после чего снова надеваю на лицо маску равнодушия и иду следом. Опираюсь на подоконник, складывая руки на груди, а она садится на стул, поворачиваясь ко мне лицом.
— Вот скажи мне, Артем, — начало мне уже нравится. В третий раз назвала меня по имени. Так и до сотого не далеко, а там и… — Неужели ты настолько черств и разочарован в людях, что даже представить себе не можешь, что человек может помочь тебе просто так, без всякой корысти и тем более денег.
— Как-то не думал об этом, — пожимаю плечами.
— А ты подумай на досуге, — продолжает давить на меня. — Иногда это полезно.
— Ты психоаналитиком случайно не подрабатываешь? — усмехаюсь. — Второй раз за день сеанс психоанализа мне устроила. Третьего я точно не выдержу.
— Я за эти три дня, проведенные с тобой, — игнорирует мой вопрос и последнюю фразу, — поменяла свое мнение о тебе.
— Очень интересно, — язвлю, так как мне не нравится, когда пытаются ткнуть носом в мои недостатки.
— Думала, ты безответственный, наглый и самоуверенный сукин сын, у которого ветер в голове гуляет, — Катя серьезна, а я усмехаюсь. — Но это не так, — смотрит прямо в глаза, а меня пронимает до дрожи в коленках ее взгляд. — Ты целеустремленный, упорный и очень ответственный, раз сумел удержать на плаву такую корпорацию, да еще и приумножить свой капитал. Да, местами импульсивный и грубый, но я называю это «мужским стержнем». Бесят меня вечно ноющие мужики, которые даже ответить не могут в резкой форме, не то, что по роже кому-нибудь заехать.
Я молчу, не зная, что ей ответить, а она пристально смотрит, прожигая насквозь.
— И что тебя удивило в моем предложении? — спрашиваю первое, что приходит в голову, чтобы разорвать тишину.
Прекрасно уже понимаю, что. Но я же от чистого сердца предложил и никак не хотел ее обидеть.
— Как с тобой тяжело, Вишневский, — вздыхает, бьет себя легонько по голове ладошкой, закрывая глаза. — М-мм.
— Правда, не думал, что обижу тебя этим.
— Повторюсь еще раз — подумай, только очень хорошо, — глаза горят, грудь ходуном, и вот-вот в меня молнии полетят. — Знаешь, в чем твоя проблема, Вишневский?
— Просвети.
— Ты сначала говоришь или делаешь, а только потом думаешь.
— Можно подумать, ты поступаешь по-другому, — в очередной раз усмехаюсь на ее заявление.
— Представь себе. Я всю жизнь сама несу ответственность за всё, что делаю и что говорю. Прежде, чем согласиться на твое дурацкое предложение, я только и делала, что думала, взвешивала все за и против.
— То есть и статьи ты писала осознанно, понимая, какие могут быть последствия? — поднимаю обе брови вверх.
— Конечно, — врет и даже глазом не ведет. — Была твердо уверена, что ты их не читаешь. И знаю, что ни на одно издание ты ни разу не подал в суд. Поэтому не пытайся меня поймать на лжи.
— Я понял твою позицию. Приношу свои искренние извинения. Честное слово, не думал, — на последнем слове Катя кривится, — что остались еще не корыстные женщины.
— Домой поехали, — встает. — Устала очень, — и направляется к выходу. — Жду возле машины, — кричит и выходит в приемную.
«Ты целеустремленный, упорный и очень ответственный», — всплывает в голове.
Какой же я все-таки идиот! Или как там Катя сказала — «индюк напыщенный»? Точно, именно так я сейчас выгляжу в ее глазах. И именно так себя чувствую.
До дома едем молча. Девушка откидывается на спинку кресла и закрывает глаза. Я не пытаюсь с ней заговорить, потому что не знаю, что сказать. Пусть лучше слушает музыку, чем я опять что-нибудь ляпну, не подумав, а она начнет вещи собирать. Не могу ее отпустить сейчас. Да и не хочу, если честно.
