Он сунул было руку в карман, по привычке, но вспомнил, что отдал телефон Синке — и сразу же почувствовал себя как без рук.
Какая-то женщина с коляской, проходившая мимо, остановилась рядом с ним и неожиданно спросила:
— Это вы Ник?
Сердце забилось от нехорошего предчувствия. Ник кивнул, и женщина протянула ему конверт.
— Вам просили передать.
— Кто? Когда?
— Девушка. Минут пять назад.
— Где она?
— Уехала в такси. В сторону центра.
Ник поставил пакеты и быстро взял конверт.
Разорвал, внутри лежала бумажка, на которой красивым, почти каллиграфическим почерком было написано следующее:
«Ник, я знаю, что после этого письма, ты меня возненавидишь. Все же дочитай его до конца. Это важно. Я должна уехать. Именно так, как уехала — скрытно и без объяснений. Я не могу рассказать тебе о причинах своего поступка, ты поймешь сам. Скоро. Уже скоро.
Твой телефон я выбросила, а сим-карту уничтожила.
С этого момента не доверяй никому из тех, кто тебя окружает.
И берегись волка, идущего по следу.
Прости меня. За то, что я оставила тебя, хотя обещала, что мы будем вместе. Когда (если) мы увидимся в следующий раз, надеюсь, ты уже осознаешь, что у меня не было другого выбора, кроме как поступить так, как я поступила.
А теперь самое главное:
Сейчас отдай все, что купил, человеку в красной шапке и синей куртке. Потом подойди к беседке, возле которой мы останавливались. Зайди внутрь и жди десять минут. Потом… потом ты сам поймешь, что надо делать.
Еще раз прости. Я тебя люблю.
Твоя Sin.
P. S. Убери с прохода ящик с железками».
Дочитав письмо, Ник почувствовал, как у него подрагивают руки — от обиды, которая вот-вот должна была перерасти в ненависть.
Он все еще надеялся, что это шутка, розыгрыш его любимой, и поэтому снова осмотрелся в надежде, что Синка выйдет из укрытия и рассмеется.
Но она не выходила.
А из-за угла дома, с противоположной стороны улицы, откуда пришла женщина с коляской, вышел бородатый мужик. В грязной синей спортивной куртке и не менее грязной красной бейсболке.
Он был пьян. Пошатываясь, он медленно шел к магазину, и по пути лениво просил мелочь у редких прохожих. Те отшатывались от пьяницы, но тот не смущался неудач.
Ник снова бросил взгляд на письмо.
«…отдай все, что купил, человеку в красной шапке и синей куртке…»
Нет, это наверняка какой-то розыгрыш.
Пьяница приближался, и уже через минуту стоял рядом с Ником.
— Не найдется мелочи на хлеб? — проскрипел он, глядя голодными глазами на пакеты с пивом, стоящие у ног парня.
От него разило, как от бочки с протухшими огурцами. А еще у него был необычно хриплый голос, будто кирпичом по кирпичу.
— Где Синка? — спросил Ник.
— Кто?
— Девушка. С глазами разного цвета. Где она?
Пьянчужка смотрел на Ника с таким искренним изумлением, что сразу стало ясно — он понятия не имеет, о ком идет речь.
Он просто хотел немного мелочи. Не на хлеб, конечно же. У него в глазах читалось, что деньги ему нужны на выпивку.
Бросив последний взгляд на пакеты, Ник кивнул на них и произнес:
— Забирай.
— Что? — бомж растерялся, видимо, подумал, что ослышался.
— Забирай всё. Это тебе.
Не дожидаясь следующей реакции пьяного мужика, Ник развернулся и пошел в сторону двора. За спиной звякнули бутылки — похоже, пьяница не стал долго колебаться.
Возле беседки Ник остановился. Он все еще держал письмо в руке, и снова поднес его, чтобы убедиться, что все делает по инструкции.
«…зайди внутрь и жди десять минут…»
Зашел. Беседка плотно обвита ветвями плюща и с двух сторон забита фанерой, так что снаружи его не видно. Зато перед Ником весь двор лежал как на ладони. Был отсюда виден и подъезд, из которого они с Синкой вышли полчаса назад. Возле него стояло два микроавтобуса с тонированными стеклами. Когда они выходили из дома, никаких автобусов не было. Одинаковые, без номеров — это как огромный транспарант у подъезда, на котором написано большими буквами «Держись отсюда подальше».
Впрочем, Ник и не спешил подходить.
Ждать пришлось меньше, чем было указано в письме. Уже через несколько минут после того, как Ник зашел в беседку, начался второй акт представления.
Из подъезда стали выходить люди в масках и камуфляже. Некоторые были вооружены, другие тащили на руках обмякшие тела Асгарда и остальных взломщиков.
Ник прижался к одной из стенок беседки, спрятавшись за фанеру.
И продолжал наблюдать за происходящим в небольшую щель.
Парни были без сознания, их загрузили в фургон, и тот сразу тронулся с места. Из подъезда вышло еще несколько человек в камуфляже, они выносили компьютеры, среди которых был и ноутбук Ника. Все это было погружено в другой фургон, который тоже быстро отъехал.
Пустой подъезд, пустой двор. Будто ничего и не произошло.
Ник облизал пересохшие губы, затем сделал шаг назад.
Спокойно. Главное, без паники. В квартире наверняка кто-то остался, возможно, и за двором ведётся наблюдение. Поэтому надо уходить, быстро, не привлекая внимания.
Он вышел из беседки и, сдерживая желание бежать, пошел прочь со двора.
На ходу перечитал постскриптум письма.
Убрать с прохода ящики с железками — вот это было совершенно непонятно.
Он не знал, куда идти, решил — куда глаза глядят. Растерянный, напуганный, не понимающий, что происходит.
Быстро темнело, к тому же становилось холодно. По-хорошему, надо сваливать из города, но денег в кармане нет, а соваться в интернет-клубы, чтобы обналичить немного ЯДа, рискованно.
К полуночи Ник вышел к Западному мосту, соединявшему центр и западный сектор города. Мост давно не работал, ремонтировать власти его не спешили, и он стал прибежищем для бомжей.
Ник спустился вниз. Обрезанная пополам бочка, в которой горел огонь, вокруг бочки грелись несколько бродяг. Заметив чужака, они насторожились, один даже взял палку с гвоздем и крикнул Нику:
— Тебе чего, мужик?
— Погреться можно? — спросил парень, подходя ближе.
— А ты кто и откуда? — спросил бомж, привставая с места. Да и остальные как-то нехорошо зашевелились.
— Человек я, — буркнул Ник. — Оттуда. Тебе чего, тепла жалко?
— Жалко у пчелки, — процедил бомж. — Руки вынь из карманов и вверх подними. И спиной повернись.
