А я, как ни странно, до сих пор чувствую себя виноватым, вспоминая ее горящие глаза и алеющие щеки.
Наваждение какое-то, честное слово. Но не могу забыть ее стоны и тихое “Паша” в ответ на мои ласки.
Всё, стоп! Надо срочно домой — прохладный душ, здоровый сон, и утро, которое вечера мудренее, если не врет поговорка.
И срочно стереть из памяти образ Дарины Громовой!
Глава 6
Дарина
Остатки выходных провожу в больнице. Маму переводят в обычную палату, и уже в понедельник рано утром врач мне заявляет, что можно ее транспортировать в столицу. Остается одна большая проблема: как именно это сделать? Наша медицина оставляет желать лучшего, а санавиация нынче дорого стоит. Но доктор заверяет, что сделает всё возможное, чтобы помочь.
Утром в понедельник плетусь на работу. При виде меня даже мой строгий шеф поднимает обе брови в немом изумлении и произносит строгим тоном:
— Громова, твою мать, ты какого черта тут делаешь? В гроб и то краше кладут. Нахрена на работу приперлась?
— Так, это, — запинаюсь, судорожно пытаясь придумать, что бы ответить максимально вежливо и культурно. — Вы же сами сказали, что дела мне новые передадите.
— Ты когда-нибудь у меня допросишься, — буравит меня грозным взглядом и уже спокойнее спрашивает: — Как мама?
— Лучше, — отвечаю довольно безразлично, так как сил на длительные дискуссии не осталось. — В Москву надо отправлять, я уже договорилась с клиникой. Теперь вот думаю, как это реализовать.
— На сегодня и завтра отгулы даю, иди, разбирайся со своими проблемами, — тарабанит пальцами по столу. — А с транспортировкой, — смотрит пристально на меня. — Решу вопрос, не переживай.
— Спасибо большое, — на глазах появляются слезы.
— Иди уже отсюда, видеть тебя не могу, — кривится прокурор и машет левой рукой в сторону двери. А правая уже тянется к трубке стационарного телефона.
Все-таки мир не без добрых людей, и уже во второй половине дня находится и топливо, и возможность перелета в столицу с моими родителями на борту.
Рано утром во вторник провожаю их, стараясь сдержать слезы, чтобы не расстроить маму, а сама возвращаюсь домой. Прав мой начальник — мне надо отдохнуть и хорошенько выспаться.
Вроде и очень устала, но заснуть не получается. В голову начинают лезть глупые и ненужные мысли о моей никчемной жизни, проблемах и отсутствии перспектив на будущее. А главное — образ Балабанова всплывает в памяти так четко, что я фыркаю в ответ.
Надо же, не бросил, отвез в больницу и терпел мои истерики. Согласна, перегнула палку, хотя с трудом помню, что именно ему наговорила. Единственное четкое воспоминание — это его последний взгляд, полный жалости и сочувствия, когда он отдавал мне вещи. Не выдержала, кратко поблагодарила и сбежала.
Ненавижу, когда меня жалеют! Лучше бы наорал или треснул чем-нибудь тяжелым, чтобы привести меня в чувство. Смог же вывести в коридор и доходчиво объяснить, что к чему. Зачем же потом жалеть начал?
Хоть Пашка и показал себя благородным рыцарем, готовым помочь в трудную минуту даме сердца, но я ему не верю. Я в принципе мужчинам не доверяю, а Балабанов тем более не вызывает доверия, хоть и нравится мне.
Первая любовь, разбитые мечты — всё это оставило след в моей душе, после чего я решила не влюбляться. Глупо, конечно, но пока еще не встретила мужчину, которому готова подарить свое сердце. Были ухажеры, и кратковременные романы тоже были. Но вот никто до недавнего времени не смог забраться не только в мои мысли, но и в душу.
Кроме этого негодяя Балабанова.
Да что со мной такое происходит? Почему именно он, а не кто-то другой? Ведь сколько вокруг порядочных мужчин, которые с уважением относятся к женщинам! А этот вечно меня подкалывает, язвит, хамит и выводит из себя.
Но нравится он мне, черт побери. А после случившегося на свадьбе, так еще сильнее. Зря я его обидела. Лучше бы сдержалась, а потом уже сама в себе разобралась.
Точно не захочет меня больше видеть. Но ничего, у нас с ним скоро очередное “свидание” в моем кабинете — порошу адвоката выйти, а сама извинюсь. Потому что не права. Потому что нужно признавать свои ошибки. Потому что…
Третий пункт так и не приходит в голову. Точнее приходит, но я гоню его прочь. Не хватало еще страдать из-за Балабанова, больно надо.
На столь перспективной ноте я засыпаю, даже не подозревая, что день грядущий мне готовит.
* * *
— Привет, красавица! — слышу в трубке голос Валеры Сторожилова, после того как принимаю вызов. — Соскучилась?
— Безумно, — пытаюсь придать своему голосу игривости, как это делает мужчина. Надеюсь, он не заметит фальши. — Как дела?
— Лично у меня неплохо, — кривлюсь, потому что его дела меня сейчас интересуют мало. Благо, мужчина этого видеть не может. — У твоей мамы состояние стабилизовалось. Сама как?
— Да тоже пришла в норму, — отвечаю на выдохе, откидываясь на спинку кресла и бросив все свои дела. — Ждала с нетерпением твоего звонка.
— Жаль, что не по тому поводу, который бы меня устроил, но ведь ждала, — мужчина делает паузу, а я в очередной раз тяжело вздыхаю. Зануда, он и в Африке зануда. Хотя довольно симпатичный, не спорю. — У меня для тебя две новости.
— Хорошая и плохая? — перебиваю своего собеседника. А то он так еще полчаса будет ходить вокруг да около, намекая, что я ему нравлюсь до сих пор.
— С тобой не интересно, — усмехается в трубку, но после произносит довольно серьезным тоном. — Значит так, операция неизбежна, как мы и предполагали в тот раз. Лечение не помогло, поэтому необходимо ставить искусственный аортальный клапан. Операцию можно сделать в нашем кардиологическом центре, я договорюсь. Конечно, можешь отвезти маму заграницу, право твое.
— Это, я так понимаю, хорошая новость.
Валера делает паузу, извиняясь. Слышу в трубку, как кричит кому-то, видимо, прикрыв динамик ладонью, а я в этот момент пытаюсь понять, что же в его понимании плохая новость.
— Еще раз извини, — снова обращается ко мне. — На чем я остановился?
— Сообщил, что операцию можно сделать у вас. И ты договоришься.
— Да, — снова делает паузу. — Теперь плохая новость. Стоить это будет дорого.
— Сколько? — замираю на месте, даже переставая дышать.
— Порядка двадцати тысяч долларов, — тихо заканчивает Валера, а я закрываю глаза.
Из груди непроизвольно вырывается стон. Это катастрофа! Даже представить себе не могу, где взять такие деньги!
— Ты подумай, — прерывает мужчина паузу и мои стенания. — Сообщи мне, как будешь готова. Или любое решение, какое примешь. Можно, конечно, и дальше подержать на препаратах, но никто не предскажет реакцию организма на очередной приступ.
