И за что мне такое наказание?
— Паша, не ори, ради Бога, — произношу в трубку, вставая с кресла и отходя к окну. — Не будет он сейчас с тобой разговаривать, пока ты не успокоишься.
— Я ему голову оторву! — продолжает вопить прямо мне в ухо.
— Да что за день сегодня такой! — стону в ответ. — Ведешь себя еще хуже Макса. Значит так, — делаю паузу. — У тебя есть полтора часа, чтобы остыть. Мелкого привезу сама, там и поговорим. Если будешь и дальше кричать на него и пугать интернатом, посажу на пятнадцать суток за хулиганство, чтобы остыл окончательно. Я все понятно изложила?
— Понятно, — бурчит Балабанов. — Не ожидал от тебя такой подлости, Дарина Александровна. Как мальчишку отчитываешь, вместо того чтобы этому балбесу мозги вправить.
— Вправлю, не переживай. Но и ты не перегибай палку. Ладно, мне работать надо. Будь дома, чтобы я тебя не ждала, раз сами разобраться не можете.
— Хорошо, — все так же ворчит Паша.
— И успокойся наконец-то.
— Куда ж без твоих нравоучений, — ехидничает мой собеседник и первым отключается.
Усмехаюсь, так как другой реакции от Балабанова и не ожидала.
Макс все так же сидит с закрытыми ушами и шепчет под нос статьи Уголовного Кодекса. Повторно улыбаюсь и направляюсь к своему рабочему месту. У меня полтора часа, чтобы закончить с делами, а также решить, как реагировать на Пашкины выпады.
А в том, что он будет снова пугать мальчика интернатом, я даже не сомневаюсь.
* * *
— Как думаешь, снова будет орать? — интересуется Макс, когда мы подъезжаем к дому Пашки. — Или сдержится при тебе?
— Так ты решил на меня стрелки перевести, аферист малолетний?
Паркуюсь на свободном месте, глушу двигатель и поворачиваю голову назад, где сидит паренек.
— Ты вроде ему нравишься, — аккуратно произносит, глядя на меня.
— Чего? — округляю глаза.
— Ну, Пашка вчера сказал, что я его перед тобой опозорил, и ему стыдно, — продолжает на меня пялиться, как ни в чем не бывало.
— Это Балабанов сказал, что ему стыдно? Ха, — кривлюсь, так как поверить в подобное сложно. Нереально.
Но очень хочется.
— Честное слово, — Макс утвердительно кивает головой. — Так и сказал.
— Ладно, умник. Потопали. И только попробуй с братом начать пререкаться, — грожу ему пальцем. — Помогать не буду.
Мальчик с воодушевлением на лице вылетает из автомобиля, ждет, пока я поставлю свой транспорт на сигнализацию, и даже первой пропускает меня в подъезд. Надо же, какой джентльмен.
Пашка стоит за барной стойкой, делая кофе, когда мы заходим в квартиру. Смотрит пристально, наблюдая, как Макс раздевается.
Поворачиваюсь к нему лицом, и наши взгляды встречаются. Он не отводит глаз, все также внимательно наблюдая за нами, а на лице желваки ходят ходуном, лоб нахмурен, и нет даже подобия улыбки. Чувствую, сейчас тяжело мне придется.
— И какого хрена ты поперся к Дарине? — спрашивает, когда его брат становится рядом со мной.
— Ты меня из дома выгнал, — смело отвечает Максим.
— Серьезно? — Павел поднимает обе брови вверх. — Помимо двоек, прогулов, воровства и плохого поведения ты еще и врешь?
— Не вру, — выпаливает мальчик. — Это ты меня не любишь и хочешь избавиться. Я не поеду в интернат, лучше пусть Дарина сразу в колонию посадит.
— Так, стоп, — влезаю в разговор, так как подобные речи ничем хорошим не закончатся. — Раз уж вы меня сюда позвали, то ведите себя прилично. Оба.
Макс сопит и опускает взгляд вниз. А Балабанов выдает:
— Я не звал.
— Ах, извините, Ваше Величество, — одной фразой он умудряется вывести меня из себя, и я уже не могу сдержаться, чтобы не съязвить в ответ. — Что нарушила Ваш покой своим визитом. Больше не повторится.
— Дарина, не кипятись, — Пашка выходит из-за барной стойки и направляется к нам. — Случайно вырвалось, я не хотел тебя обидеть.
— А ты никогда не хочешь, а почему-то обижаешь, — теперь уже я повышаю тон. — У тебя все кругом виноваты, как я посмотрю. То конкуренты, то следаки, теперь вот и мы с Максом попали.
— Что ты вечно заводишься с пол-оборота? — Балабанов делает удивленные глаза. — Погорячился, приношу свои извинения. А ты чего замер? — обращается к пареньку. — В комнату вали к себе, стоишь тут, уши греешь, — и Паша кивает в сторону одной из двери. — Живо.
Макс вздыхает, но отходит от меня. Смотрит зло на брата, после чего направляется к себе в комнату, аккуратно закрывая за собой дверь.
— Достал он меня, сил нет никаких, — Балабанов смотрит мне в глаза. — Как мне с ним общий язык найти? Три месяца терпел, а тут сорвался.
— Для начала стоит успокоиться, как я уже тебя просила, и спокойно с ним поговорить.
— Не получается у нас с ним спокойно, — Паша проводит рукой по волосам. — Помоги мне, — и смотрит так жалостливо.
Но я в очередной раз на его ужимки не поведусь. Знаю, как он умеет давить на людей и притворяться, выискивая выгоду исключительно для себя любимого. Нет уж, Паша, свои проблемы будешь решать сам. И пофиг на материнский инстинкт, а также защиту слабых и униженных. Даже слушать не хочу.
И на чувства пофиг. Жила же я столько времени без внимания Балабанова, и еще проживу. Не один же он симпатичный мужик в нашем городе, другого встречу.
— Это без меня, — выдаю резко. — Я пошла, а вы тут как-нибудь сами.
Разворачиваюсь и только берусь за ручку двери, как мужская рука обвивает меня за талию, заставляя повернуться.
— Куда? — произносит довольно громко Балабанов. — А как же «мы в ответе за тех, кого приручили»?
Наши взгляды снова встречаются. Но теперь он так близко, что оторваться нет никакой возможности.
— Отпусти, Балабанов, — шиплю в ответ.
— Не отпущу, — начинает расстегивать мою дубленку, после чего заставляет ее снять. — Ты ж еще не слышала мое предложение. Разувайся и проходи. Кстати, кофе сделать? — и посылает мне одну из своих коронных улыбок “Попробуй только отказать”.
Начинаю расстегивать молнию на сапоге, как до меня доходит смысл одной из фраз, которую только что произнес Паша. Вот еще, любитель зубы заговаривать.
— Какое предложение? — выпрямляюсь, так и не сняв свою обувь.
— Деловое, — усмехается Балабанов. — Дарина, не тормози.
Приседает, берет меня за ногу, заставляя ее поднять, и снимает сапог, после чего переходит ко второй.
Господи, это что еще на него такое нашло? И какое, нафиг, деловое предложение?
Смотрю удивленно на всё происходящее, а в голове очень странное предчувствие чего-то нехорошего. Такое ощущение, что я попала в ловушку.
