Глава 8
Балабанов тем временем берет меня под руку и ведет к дивану. Держит так крепко, что нет никакой возможности вырваться из его захвата. Забирает сумку и усаживает, правда, сам остается стоять, возвышаясь надо мной. Задираю голову, чтобы посмотреть в его глаза, в которых уже вовсю пляшут черти.
И это мне не нравится.
— Паша, что ты задумал? — произношу чуть ли не по слогам, а сама замираю в ожидании какой-то подлянки.
А что хорошего мне может предложить Балабанов, скажите на милость? До сих пор не верю ни в его героизм, ни в то, что он иногда бескорыстно совершает хорошие поступки. Вот не верю, и всё тут.
— Сначала кофе, — улыбается парень, разворачивается, чтобы уйти, но я ловлю его за руку, заставляя остановиться.
— Обойдусь. Давай свое предложение.
И снова замираю, глядя, как Пашка поджимает губы, вздыхает и произносит:
— Помнится, ты мне хотела долг отдать.
Вот так и знала, что не просто так денег дал. А еще клялся и божился, что из лучших побуждений. И что отдавать не надо. Какой негодяй!
— Я помню, — тихо произношу, продолжая смотреть Балабанову в глаза, так и не отпустив его руку. — Мне надо немного времени, и я всё отдам.
— Предлагаю заключить сделку, — снова выдает Пашка, чем вводит меня в ступор. — Я прощаю тебе долг, а ты, — делает паузу и проводит рукой по волосам, после чего выпаливает на одном дыхании: — Избавляешь меня от общения с этим малолетним балбесом.
— Каким образом? — хмурю лоб, так как не понимаю, что он от меня хочет. Но чувствую, сейчас ошарашит. Не в тюрьму же Макса сажать, чтобы брат его больше не видел. Да и не пойду я на такое ни за какие деньги в мире.
— Переезжаешь ко мне жить и занимаешься воспитанием Макса. Два месяца. За это я плачу тебе двадцать тысяч долларов, то есть прощаю долг.
— Ты сдурел, Балабанов? — повышаю голос и пытаюсь встать, но Пашка вырывает свою руку из моего захвата, после чего обеими руками давит мне на плечи, заставляя снова опуститься на диван.
— Сидеть, — командует, так и не снимая рук с плеч.
— Отпусти меня, — шиплю в ответ, снова пытаясь подняться.
— Не отпущу, потому что ты сейчас сбежишь. А мне нужно твое принципиальное согласие.
— Руки убери, и тогда поговорим спокойно, — произношу грозно, косясь по сторонам. — Иначе сбегу из принципа.
Паша нехотя убирает руки с моих плеч, делает шаг назад и засовывает руки в карманы. А я пылаю гневом от его, так называемого предложения. Вот же фантазия бурная у человека. Он совсем с головой не дружит, раз предлагает мне такое?
— Дарина, — парень первым прерывает молчание. — Честно, я сам не справлюсь. Ты Максу нравишься, мальчишка тянется к тебе. Вижу, вы даже общий язык нашли. Двери закрой, — кричит Пашка, после чего слышу звук закрываемого замка.
Подслушивает этот аферист малолетний. Хотя чего ожидать от него с таким-то братцем, тот еще стратег, чтоб его черти съели.
— И как ты себе это представляешь? — пытаюсь говорить спокойно, но чувствую, что скоро взорвусь.
— У меня три комнаты, я отдам тебе спальню, сам переду в зал. Макс полностью на тебе — уроки, воспитательные беседы, не знаю, что там еще. Короче, ты избавляешь меня от общения с ним на два месяца, — Пашка смотрит на меня в упор. — Иначе интернат.
— А вот это уже шантаж, — резко встаю с дивана.
Балабанов делает шаг ко мне навстречу, протягивая руку. Не знаю, откуда берутся силы, но я отталкиваю парня, направляясь к выходу.
— Дарина, подожди, — он все-таки догоняет меня, хватая за руку. И снова наши взгляды встречаются, да так, что искры летят в разные стороны. — Я тебе заплачу в два раза больше, если ты согласишься.
— Да пошел ты, — шиплю прямо в лицо Балабанову, — со своими деньгами.
Паша тяжело дышит, держит еще пару минут за руку, после чего отпускает, медленно отходя в сторону. А мой взгляд перемещается на одну из двух дверей, из-за которой высовывается светловолосая смешная физиономия.
Макс смотрит на меня глазами полными мольбы и, видимо, ждет чуда. Да что за черт! Вот зачем мне всё это надо, скажите на милость.
Перевожу взгляд на Балабанова, который тоже замер в ожидании моего ответа. А в глазах вселенская печаль, и никаких пляшущих чертей. Еще один свалился на мою бедную голову. Ох уж эти Балабановы или как там у Макса фамилия. Один хрен, братья.
Стону, закрывая глаза. За что же мне такое наказание, Господи? Они меня с ума сведут, если я соглашусь. А если откажу сейчас Пашке, то буду чувствовать себя паршиво. И как правильно поступить в данной ситуации?
— Балабанов, — открываю глаза. — Ты хоть понимаешь, чем мне это грозит, если кто-нибудь узнает?
— Мы никому не скажем, — произносит довольно твердо. — Кому какое дело, где ты живешь и с кем.
— Действительно, — зло усмехаюсь. — Учитывая тот факт, что я веду твое дело, а теперь буду жить с тобой под одной крышей.
— Я попрошу поменять обвинителя, согласна?
— Балабанов, не в этом дело, — тяжело вздыхаю, наблюдая, как Макс аккуратно выходит из своей комнаты, двигается в нашем направлении и замирает за спиной брата, жалостливо глядя на меня.
— А в чем? — не отступает Паша. — Да кому мы нужны, чтобы за нами следить? Так и скажи, что мы тебе безразличны, — произносит обиженным голосом.
Еще этого не хватало. Слава Богу, хоть во множественном числе, а не конкретно себя любимого имел в виду. Хотя и себя тоже, видимо, раз обиделся. Как же он мне дорог, этот несносный Балабанов.
— Ладно, — вздыхаю в очередной раз, в глубине души понимая, что делаю самую большую глупость в своей жизни. — Я согласна. Но у меня есть ряд условий.
Макс оживает на глазах, глядя по очереди то на меня, то на брата. Пашка расплывается в улыбке, а я злюсь на них обоих. Попала я в этот раз серьезно. Даже боюсь представить, чем мое согласие на эту аферу обернется для меня в будущем.
— Любые условия, я заранее на всё согласен, — Балабанов ехидно усмехается, а Макс делает шаг вперед, останавливаясь рядом с братом.
Кстати, а они даже чем-то похожи — тот же разрез глаз, улыбка, а главное — оба редчайшие наглецы и аферисты. Угораздило же меня с ними связаться. А всё моя доброта — как же, не помочь бедному мальчику, которого терроризирует старший брат. Еще и шантажировать меня удумал, что б его…
— Во-первых, никаких баб чтоб я здесь не видела, — складываю руки на груди и смотрю строго, чтобы Паша проникся моей речью. Он в ответ только кивает утвердительно головой. — Во-вторых, несмотря на то, что я буду заниматься твоим братом, ты ночуешь дома и не увиливаешь от ответственности.
А это уже мой чисто женский эгоизм играет. Не хочу, чтобы Балабанов бегал по девкам, игнорируя мое присутствие в его доме. И в постель к себе тоже не пущу. Прямо как собака на сене.
