— Лучше не шевелись, — шепчет на ухо, прижимая сильнее к своему горячему телу. — Просто лежи спокойно.
Сердце колотится как бешенное, а дыхание почему-то учащается. Вот это я влипла, так влипла. А в голове остается только одна мысль:
“Зачем искать кого-то? Вон он, принц твой, рядом лежит”.
А мой, так называемый, принц через пять минут уже мирно сопит прямо мне в ухо. Пусть заснет посильнее, и тогда сбегу к себе в спальню. А то ведь точно глаз не сомкну до утра.
Но напряжение постепенно спадает, а Пашкино сопение действует, как оказывается, положительно на мою нервную систему. Сама не замечаю, как засыпаю, так и не выбравшись из его объятий.
Глава 12
— Дарина! — кто-то теребит меня за плечо, и я нехотя открываю глаза.
Поворачиваю голову и натыкаюсь взглядом на Макса. Он уже одетый, с рюкзаком, а главное, с улыбкой от уха до уха. Интересно, что веселого он нашел в моем внешнем виде? И почему он так рано, но уже одет? Вроде будильник еще не звенел, а значит…
— Что случилось? — спрашиваю, зевая.
— Я в школу пошел, не проспите, — и снова усмехается.
Черт, вспоминаю, что заснула я вчера не на своем месте, а в зале вместе с Пашкой, который продолжает мирно сопеть и даже не реагирует на наш разговор. И мальчик видит эту картину. Причем, второй раз. Что он подумает, глядя на происходящее?
— А сколько времени? — пытаюсь найти свой мобильный, но снова вспоминаю, что вчера он так и остался лежать в спальне.
А там заведенный будильник! И у меня заседание!
— Без двадцати восемь, — спокойно отвечает Макс.
— Сколько?! — ору, что есть мочи, откидываю одеяло и перелезаю через Пашку, который что-то ворчит себе под нос. — Балабанов, — тормошу его. — Вставай!
— Не хочу, — поворачивается ко мне затылком, обхватывает мою подушку двумя руками и прячет в ней лицо.
— Черт!
Макс, продолжая улыбаться, направляется к входной двери, а я бегу в ванную, по дороге включая электрический чайник. Нет времени заваривать кофе, обойдусь растворимым.
Одеваюсь в быстром темпе, продолжая периодически дергать Пашку, чтобы он, наконец-то, проснулся.
— Не ори, и так тошно, — накрывает голову подушкой. — Я еще посплю, — продолжает бурчать. — Ну ее, эту работу, без меня разберутся, не маленькие. Имею я право на законный выходной или нет?
— Как знаешь, — хватаю сумку, надеваю дубленку, после чего застегиваю сапоги.
Выбегаю на улицу, на ходу нажимая на брелок сигнализации. Открываю дверь и плюхаюсь на водительское кресло. Вставляю ключ в замок зажигания и проворачиваю.
Двигатель “ворчит”, “пыхтит” и “фыркает”, но никак не хочет заводиться. Да что за черт! Как такое могло случиться?
Если ты сейчас не заведешься, гад такой, я тебя сдам на металлолом!
Но мои мольбы, ругательства и уже даже парочка нецензурных фраз проходят мимо ушей того, кто отвечает за белую полосу в моей жизни — мотор упорно не желает работать.
Это катастрофа! Меня точно уволят, если я не явлюсь на заседание вовремя!
Хватаю сумку, роюсь в ней и достаю на свет божий мобильник. Ищу номер Пашки в телефонной книге и нажимаю кнопку вызова.
Один гудок, второй, третий! Да возьми ж ты трубку, гад такой. Пятый, шестой.
— Только не говори, что ты уже соскучилась, — раздается полусонный мужской голос. — Или решила забить на работу и ко мне присоединиться?
— Балабанов, у тебя есть пять минут, чтобы оторвать свою задницу от дивана, умыться, привести себя в порядок и отвезти меня в прокуратуру, — выдыхаюсь, делая паузу. — А потом в суд.
— Может лучше сразу в ЗАГС? — смеется Пашка в трубке.
— Сейчас не время шутить. Паша, выручай, — кричу уже, не обращая внимания на выходящих из подъезда людей.
— Что случилось? — его голос становится серьезным, хоть он и зевает прямо мне в ухо.
— У меня машина не заводится, а я уже опаздываю. Прокурор меня четвертует, если вовремя в суде не появлюсь. Пашенька, миленький, — хнычу, в надежде разжалобить парня, — на тебя вся надежда!
— Я за пять минут не управлюсь. Минимум пятнадцать, и то, если постараться. И с тебя желание.
— Да хоть три, если вовремя меня в суд доставишь.
— Заметь, — усмехается громко. — Я за язык не тянул, сама сказала. Скоро буду.
Выключаюсь первой, нервно вышагивая возле подъезда. Подкуриваю сигарету, чтобы хоть как-то ускорить процесс ожидания, а сама без конца и края смотрю на часы.
Пашка спускается ровно через восемь минут — крутка нараспашку, волосы взъерошены и даже еще немного влажные, скорее всего, после душа, а сам он выглядит бодрым и свежим. Как будто и не пил вчера вовсе.
— Могу я повести, — семеню за ним следом к стоянке.
— Ага, помечтай, — ворчит, нажимает на кнопку и снимает автомобиль с сигнализации.
Сейчас не до любезностей, поэтому бегу к пассажирской двери, запрыгивая в салон без мужской помощи. Потом будем проявлять воспитание и знание этикета, не опоздать бы.
Пашка водит машину отлично, быстро и очень аккуратно. Шифроваться нет времени, поэтому подвозит меня прямо ко входу в прокуратуру, а потом к зданию суда. И даже на прощанье желает удачи, берет за руку и притягивает к себе. Легкий поцелуй в губы, и я срываюсь с места как ошпаренная. Зато настроение сразу же поднимается выше нормы.
На судебное заседание успеваю вовремя — ровно за две минуты до начала. Теперь готова посадить очередного упыря лет так на пять, а то и больше.
* * *
— Таким образом, ваша честь, не вижу повода для дальнейшего пребывания моего подзащитного под стражей, а так же обвинение в его адрес в неправомерных действиях, — заканчивает свою речь адвокат.
Усмехаюсь подобной наглости. Уже четыре часа слушаем бредни, а также попытки защитника отмазать очередного мажорчика от положенного срока. Ничего у тебя не получится, мой дорогой коллега. Кстати, тот самый Роман Григорьевич, который мне по каким-то причинам симпатизирует.
Слышу, как в кармане вибрирует мобильный. Достаю телефон, опуская руку под стол. Пашка, чтоб ему пусто было. Какого ж….
— Да, — тихо шепчу, пряча голову под столом. — Ты обалдел, Балабанов?
— У нас проблема, Дарина, — тяжело вздыхает Паша. — В школу вызывают.
— Ну, так съезди, — начинаю закипать. — Мне-то какого хрена звонишь.
— Не всё так просто, — снова вздыхает Паша.
— Дарина Александровна, — слышу голос судьи, нажимаю сброс на телефоне и сажусь ровно. — Мы вам не мешаем?
— Ваша честь, — встаю. — Извиняюсь, но очень срочное дело. Не могли бы мы сделать перерыв?
