— Руку от нее убрал, — шипит Балабанов, подойдя к нашему столику и останавливаясь рядом с моим стулом.
Мой спутник поднимает на него взгляд, после чего удивленно смотрит на меня.
— Это кто? — Валера поднимает обе брови вверх в немом изумлении.
— Я сказал, руки от нее убери, — Паша не дает мне вставить ни слова. — Это моя женщина, если ты не в курсе.
— Дарина, что происходит? — мой спутник в замешательстве продолжает переводить взгляд с меня на Балабанова и обратно. — Кто это такой и что он здесь делает?
— Это Павел Балабанов, — наконец-то мне удается хоть что-то сказать. — Тот самый, который оплатил операцию моей маме. Он…
— Да что ж такое, — нервничает Паша, выхватывает мои пальцы из руки мужчины и резким движением заставляет меня встать на ноги.
Хоть и ведет он себя, как неандерталец, привлекая внимание людей с соседних столиков, но заводит меня безумно. Злится, нервничает, желваки ходят ходуном, взгляд прожигает, а я ликую в душе, расплываясь в улыбке в реалии.
— Что вы себе позволяете? — Валера вскакивает со стула следом, но Балабанов толкает его в грудь.
— Сядь на место, непонятливый, — кивает мне головой, чтобы я взяла свою сумку. — Я тебе по-русски сказал — эта женщина моя. Она живет со мной в одной квартире, заботился только обо мне и спит исключительно со мной, что не понятно тебе из моих слов?
— Дарина, — только и произносит мой временный спутник, но я его перебиваю:
— Валера, извини. Я тебе потом всё объясню.
— Ага, — ворчит Пашка. — Замучаешься объяснять.
Резко разворачивается и, не выпуская моей руки из своей, тянет к выходу. Приходится семенить на каблуках следом, чтобы не сильно отставать. Посетители ресторана провожают нас взглядом, перешептываясь, но мне плевать. Главное, что он пришел, мой любимый негодяй.
В гардеробе получаем свои вещи молча, причем, ничего от истинного джентльмена в Балабанове не наблюдается на данный момент, после чего покидаем заведение. Паша продолжает меня тащить за собой следом, не выпуская моей руки ни на секунду.
Открывает переднюю пассажирскую дверь своего джипа и чуть ли не силой засовывает меня в салон. Резко хлопает дверью, обходит автомобиль спереди и садится рядом. Точно злится, я таким серьезным и неуравновешенным его еще ни разу не видела.
— Ты вел себя, как… — начинаю, когда мой нынешний спутник резко трогается с места.
— Заткнись, — перебивает меня Паша. — Не доводи до греха.
— Какой ты грубиян, — надуваю губки и поворачиваюсь к нему лицом.
Знаю, что боковым зрением за мной наблюдает, но сосредоточенно смотрит на дорогу, крепко сжимая руль. Какой же он красивый! Видимо, мартини на голодный желудок дает о себе знать — так и тянет его подразнить. А еще дотронуться до родного лица, прижаться к груди и не отпускать до самого дома.
— Еще раз что-то подобное отчебучишь, я за себя не ручаюсь, — произносит Паша чуть ли не по слогам после непродолжительной паузы. — Скажи спасибо, что Валера твой без сломанного носа домой ушел.
— Какой ты грубиян, — продолжаю дуть губки, но настроение зашкаливает за отметку сто по десятибалльной шкале. — Между прочим, двадцать три минуты.
— Что? — Балабанов останавливается на красный свет и поворачивается ко мне лицом. — Какие минуты?
— Мог бы и пораньше приехать, — кривляюсь, так как безумно нравится его дразнить. — Вообще-то, я давала тебе полчаса, но надеялась, что уложишься минут в пятнадцать. Штаны долго искал?
— Ну, Громова, — рычит так, что аж ноздри раздуваются. — Я тебе устрою.
— Это моя коронная фраза, не надо повторяться, — ехидно усмехаюсь в ответ. — Я же говорила, что отмщу тебе. Считай, проверку на прочность ты прошел.
— Я тебя точно придушу, — теперь уже шипит, как змея. — Хотел сначала голову тебе открутить, потом немного остыл, пока ехал в ресторан. Думал, кавалера твоего реально в травмпункт отправлю. Вот интересно, — переходит он на спокойный тон, откидываясь боком на спинку сиденья, — что бы ты сделала на моем месте, если бы застукала в ресторане с какой-нибудь блондинкой? Уверен, без волос она осталась бы точно.
Не пойму уже, кто кого провоцирует сейчас. Хочешь вызвать у меня ревность, дорогой? Смотри, как бы не пожалеть потом об этом. С блондинкой в ресторане, говоришь, застукаю тебя? Тогда это будет твой последний день спокойной жизни.
— Зачем же так жестоко, — подмигиваю, кокетничаю, но сразу же перехожу на свой любимый прокурорский тон: — Я ей наркотики подкину, а потом договорюсь со следаком, чтобы в камеру ее посадил к отпетым зечкам. Впредь будет знать, как с чужими мужчинами по ресторанам шляться.
Паша усмехается, отворачивается и давит на газ, так как загорается зеленый свет. Не могу сдержать эмоций, поэтому пододвигаюсь на край сиденья, после чего беру Балабанова под руку и прислоняюсь головой к его плечу.
— Я прощена? — произношу томным голосом. Или это мне так только кажется, что я с ним флиртую, потому что он еще крепче сжимает руль.
— Даже не мечтай, — грозно шипит, глядя прямо перед собой.
Провожу пальцами вдоль его руки, останавливаясь на ладони. Как же приятно просто к нему прикасаться. Вожу одним пальчиком по коже, чувствуя, как его мышцы от моих прикосновений напрягаются. Еще немного и взорвется окончательно, чем доставит мне неимоверный подъем энергии.
— Плетку уже приготовил? — из моей груди вырывается смешок.
— Я и ладошкой справлюсь, не переживай.
Прижимается щекой к моей макушке, после чего целует волосы, продолжая смотреть на дорогу.
— Паша, — чуть ли не стону от столь нежной, но в то же самое время интимной ласки.
— Никогда больше так не делай, поняла? — вроде как и угрожает, но произносит довольно мягко. — Но расплаты тебе не избежать.
Оставшаяся дорога до дома проходит в тишине. Я не хочу с ним спорить или дразнить снова, давая уме возможность остыть окончательно. А то, чувствую, будет буянить. Хотя меня этим не испугать — готова понести “наказание” за свои шалости. Он приехал — и это главное.
Хоть и выглядит Паша довольно спокойным, отчего я немного расслабляюсь, но это все только видимая часть айсберга. Как только мы заходим в лифт, он нажимает на кнопку с нужным этажом, а сам наваливается на меня всем телом, прижимая к стенке.
Впивается жадно в мои губы, расстегивая пуговицы пиджака, после чего перебирается к блузке.
— Это моя любимая, — отстраняюсь от него, хоть и сделать это довольно сложно в сложившейся ситуации. — Даже не думай пуговицы рвать.
— На свидание с этим хмырем надела любимую блузку? — шипит прямо в губы, а в глазах появляется блеск.
Вижу, как он еле сдерживается, чтобы не нажать на кнопку “Стоп” и не наказать меня прямо здесь за мои прегрешения. Но это только заводит меня еще сильнее — он такой сексуальный в ярости. Надо будет почаще его злить.
