— Я сам разберусь, как и с кем мне разговаривать, — Паша поворачивается ко мне лицом и смотрит в упор. — Поехали платье заказывать. Где там Катюха шила?
— У Оли Сазоновой, только на кой мне платье сдалось? — таращу на него глаза, в душе понимая, что сейчас проиграю.
— Свадьба состоится по всем правилам — с платьем, фатой, кольцом обручальным и фотографиями на память, долгую и вечную, я все доступно объяснил? — поднимает обе брови вверх.
— Доступно, — киваю головой в ответ. — Только у меня тоже есть свое мнение, не хочешь поинтересоваться?
— Позже обязательно поинтересуюсь, — Пашка встает со стула. — А сейчас поднимаешь свой очаровательный зад и идешь отпрашиваться с работы. Если будут проблемы — сделаем тебе больничный хоть на неделю. И на пятницу не забудь взять отгул. А еще лучше — рапорт по собственному желанию на стол прокурору. Но это, как я понимаю, пока из разряда фантастики. Жду в машине, — бросает напоследок, надевает куртку и покидает мой кабинет.
Теперь уже настоящий стон вырывается у меня из груди, как только за Балабановым закрывается дверь. Никто даже мнением моим не поинтересовался — раз, и за меня всё решил. Конечно же, сейчас мой протест будет выглядеть глупо на фоне последних событий и баталий с прокурорскими, но все равно я это так не оставлю. Надо будет доступно объяснить Паше, что я в состоянии сама принять нужное и правильное решение, а не плясать постоянно под его дудку.
Как ни странно, прокурор отпускает без особых проблем. Сначала, конечно, ворчит, как я ему надоела со своими отгулами, но как только слышит причину, по которой мне надо отлучиться, а также отсутствовать на рабочем месте в пятницу — подписывает бумагу без проблем. Расцветает на глазах, желает мне счастья, а также предупреждает — если прокурорские будут сильно давить, чтобы не стеснялась и сообщила ему. Теперь, имея такой козырь на руках, он быстренько вправит мозги Руслану и ему подобным.
Спускаюсь на улицу, перехожу на противоположную сторону, направляясь к внедорожнику. Не мешало бы и мою машину забрать, но сейчас нет желания самой садиться за руль.
Паша курит, разговаривая с кем-то по телефону на повышенных тонах. Обхожу автомобиль и усаживаюсь на переднее пассажирское кресло. Парень наблюдает за мной боковым зрением, после чего выбрасывает окурок и размещается рядом. Заводит мотор, бросает телефон на торпеду и трогается с места.
— Достали уже, — ворчит, выруливая на проспект. — Ничего сами решить не могут.
— Так я не держу — езжай на свою работу, с делами разбирайся, — язвлю в ответ, глядя на Балабанова.
— Лучше заткнись, — фыркает и кривится, продолжая смотреть на дорогу. — И не выводи меня своими комментариями.
— Ты еще меня во всем обвини, — продолжаю напирать. — Сам всё решил, а теперь на мне же хочешь отыграться. Не пробовал и моим мнением поинтересоваться на этот счет?
Чувствую, что закипаю и не могу дальше сдерживаться. Надо расставить все точки над “i”, пока мы не переступили черту невозврата.
— Я тебе уже отвечал, что поинтересуюсь обязательно, — вижу, что сердится, но все равно пытается хоть как-то сдерживать эмоции. — Но попозже.
— Машину останови, — впиваюсь в него взглядом, зная, что боковым зрением он не выпускает меня из вида.
— Дарина, не кипятись, — уже мягче отвечает.
Находит мою руку и сжимает в своей широкой ладони. Только сейчас замечаю, как заледенели мои пальцы, и нет желания вырываться из горячей руки Паши.
— Ты пытаешься кому-то и что-то доказать, принимая все решения вместо меня, — тоже стараюсь произнести спокойнее, чтобы окончательно не поругаться. — Может, как-то усмиришь свой пыл?
Паша молчит, продолжая смотреть в лобовое стекло и держать мою руку в своей. Останавливает автомобиль на парковке перед Центральным Загсом, глушит двигатель и поворачивается ко мне лицом.
— Давай не будем ссориться, — подносит мои пальцы к своим губам и целует. — Я уже вспылил, не отрицаю. Впредь буду сдерживать эмоции и интересоваться твоим мнением, договорились?
Молчу, глядя ему в глаза, после чего киваю утвердительно головой. Что сделано, того уже не исправишь. Не перед Русланом же включать заднюю, даже если это потом обернется ошибкой.
Мы выходим из автомобиля и направляемся к центральному входу.
— Кстати, — Балабанов пропускает меня вперед, одной рукой удерживая дверь, другой обвивая меня за талию. — Много еще поклонников у тебя? А то на всех этих Валер-Русланов, боюсь, патронов не хватит.
— Кто бы говорил, — поворачиваю голову назад и кривляюсь. — Кто там по девочкам любит ходить? И к твоему сведению, чтобы ты себе не напридумывал всякой чуши, ни с Валерой, ни тем более с Русланом я не спала.
— Прямо камень с души сняла, — усмехается Балабанов, но перед кабинетом к начальнику Загса прижимает меня к себе спиной и шепчет на ухо. — Если бы спала, они бы уже были трупами.
Стучится, а после толкает дверь, пропуская меня вперед, не давая ни малейшего шанса передумать.
Глава 20
Чего и следует ожидать — Балабанов умеет покорять женские сердца не только таких недоверчивых молодых особ, как я, но также дам постарше. Одна Светлана Петровна чего стоит — готова грудью защищать свое любимое чадо. А начальница Центрального Загса, милая Валентина Николаевна просто млеет от Пашкиной улыбки и готова хоть звезду с неба достать, лишь бы он побольше произнес ей комплиментов.
Умеет же находить подход, негодяй такой.
Женщина заверяет, что сделает всё в нужном и надлежащем виде и даже от денег категорически отказывается, которые Пашка ей сует прямо в журнал регистрации. Говорит, что обидится, если она не возьмет, после чего Валентина Николаевна, краснея, как школьница на первом свидании, и тяжело вздыхая, все же прячет несколько купюр в стол.
Дату подачи заявления ставит нам на день раньше, чем Паша сделал платеж в клинику. И заверяет, что никого в зале кроме нее не будет.
— Даже без Мендельсона обойдемся, — улыбается Балабанов. — Лишь бы информация не просочилась.
— Пашенька, дорогой, — Валентина Николаевна гладит парня по плечу. — Я все сделаю в лучшем виде, не переживай. Сама вас распишу, музыку включу и речь прочитаю. Паспорта оставляйте. И чтобы не вздумал обижать Дарину, — грозит ему пальцем. — Я за девочку тебе голову-то откручу, не посмотрю, что лоб здоровый.
— Как вы могли такое обо мне подумать, — Пашка делает обиженное лицо, вызывая у меня улыбку. — Не ожидал я от вас подобных заявлений.
На столь позитивной ноте мы прощаемся и выходим из здания. Как по заказу, у Балабанова начинает звонить телефон. Сначала разговаривает спокойно, но через пару минут переходит на крик. Протягивает мне ключи от машины, а сама целенаправленно движется к пассажирскому сиденью — только этого мне не хватало.
Всю дорогу до салона Оли Сазоновой ругается в трубку очень громко. Даже не пытаюсь перебить или сделать замечание — еще виноватой останусь или крайней меня сделают. Пусть уж лучше свою злость на подчиненных срывает, чем будет шипеть на меня.
