Особая роль праздника для детей подчеркивалась текстом:
Ведущий:
Любой из нас, конечно, ждет
Веселый праздник Новый год,
Но больше всех на свете
Ждут этот праздник дети.
Воспитатель:
Для всех несет он в каждый дом
Веселья пламя яркое,
И елку, скованную льдом,
И щедрые подарки.
Здесь включался воспитательный момент. Праздник, как выяснялось, предназначался только для «правильных» детей, соответствующих нормам и требованиям.
1-й ребенок:
Говорят, под Новый год,
Что ни пожелается –
Все всегда произойдет,
Все всегда сбывается.
2-й ребенок:
Могут даже у ребят
Сбыться все желания,
Нужно только, говорят,
Приложить старания.
3-й ребенок:
Не лениться, не зевать
И иметь терпение,
И ученье не считать
За свое мучение.
Образ идеального ребенка, к которому приходит Новый год, – это ребенок с примерным поведением, который в течение года прилежно учился, слушался взрослых и соответствовал критериям маленького советского человека (октябренка, пионера). Такой ребенок заслужил свой праздник.
Мне на днях сказала мама:
«Если все отметки «пять»,
Значит, ты имеешь право
Елку весело встречать».
Кремлевская Елка
Впервые Новый год в Кремле начали отмечать в 1954 году – сценарий первой елки писали Лев Кассиль и Сергей Михалков. В то время еще не было построено здание Дворца съездов, поэтому праздничные мероприятия проходили в Большом зале Кремлевского дворца, елку наряжали в Георгиевском. После окончания строительства Дворца съездов новогодние празднества переместились в него. Первые елки в Кремле были крайне идеологическими – главными героями их становились рабочие и колхозники, красноармейцы и большевики, которые разговаривали цитатами из трудов идеологов коммунистической партии. Но постепенно елки оттаивали – в 60-е годы в разработке программы стали принимать участие молодые режиссеры и сценаристы театра «Наш дом» (Эдуард Успенский, Аркадий Хайт и Александр Курляндский). Они придумывали волшебные сказки, которые ставились с большим размахом (бюджетов на главную елку страны никогда не жалели). Весь праздничный период елки в Кремле шли потоком, по три представления в день. Чаще всего билеты выдавали в профсоюзных комитетах, по месту работы родителей, но спрос был всегда гораздо выше предложений. Награждались билетами и лучшие ученики Москвы и других городов. Взрослых на елку не пускали, а дети могли попасть туда только после шести лет. Встречали их старшие школьники и разводили по секторам гигантского зала, перед этим проследив, чтобы малыши ничего не потеряли в гардеробе.
Самой впечатляющей частью праздника было, как ни странно, не само представление, а возвращение детей родителям – чтобы они не потеряли друг друга, мальчиков и девочек строем выводили на Соборную площадь (где уже мерзли родители) и пускали кругом. Так они ходили под светом прожекторов, пока папа или мама не находили своего отпрыска и не забирали его. Процесс был жутковатым для обеих сторон, но вынужденным – по-другому справиться с несколькими тысячами галдящих перевозбужденных детей было бы сложновато.
Подарки на Кремлевской елке тоже были особенными. Коробка из красной пластмассы в виде «ласточки» Кремлевской стены или Спасской башни, наполненная дефицитными сладостями (конфетами «Стратосфера», суфле, грильяжем в шоколаде, «Ну-ка отними» и, конечно, «Мишкой на Севере») вызывала зависть одноклассников и детей, ехавших в метро с более «простых» елок. Такие коробки трепетно хранились много лет.
Непременный элемент встречи Нового года – непростая дорога к празднику. В сюжете обязательно присутствуют нехорошие персонажи, желающие сорвать торжество. Для этого «плохиши» могут украсть подарки либо самих Деда Мороза и Снегурочку, остановить ход времени или пустить его вспять. Иногда помехи не персонифицируются: к примеру, Дед Мороз и Снегурочка просто опаздывают из-за плохой погоды. Снегурочка (к Деду Морозу): «Дедушка! Ты самый большой и добрый волшебник! Всю землю ты убрал в снежный белый наряд! Люди ждут прихода Нового года. Малышам снятся твои подарки. Они с нетерпением ждут в гости тебя и меня. Может, мы поторопимся? Как бы не опоздать!»
Как правило, вредителем выступает другой популярный сказочный персонаж – Баба-Яга. Иногда ее подручные – лешие и кикиморы, вышедшие из того же фольклора, или хищные звери. Иногда это черти, которые, будучи вытащенными за хвост из христианского контекста, становятся обычными сказочными «плохишами».
Никакой моральной относительности здесь не предполагается. Плохиши – несомненные силы зла (вспомните ту же Бабу-Ягу, которая по определению «против»). Поэтому их победа в новогоднем сюжете исключается, даже в порядке эксперимента.
Не менее важный воспитательный момент: для подлинной победы над отрицательными героями их нужно перевоспитать и перетянуть на сторону коллектива. Если черти будут уничтожены или сбегут, для праздника это будет моральным поражением. Так проявляется один из постулатов советской педагогики: даже отрицательный персонаж, желающий сорвать праздник, втайне все же мечтает приобщиться к нему, войти в коллектив и радоваться вместе со всеми. Если он так и останется в стороне, это не будет его личным поражением: это будет поражением коллектива, которое недопустимо.
