Неужели, чтобы быть рядом с сыночком, я должна подписать отказ?!
Одна только мысль об этом скручивала все мои внутренности в тугой узел.
Я как мазохист, теперь прокручивала в голове каждую секундочку, когда смотрела на своего ребёнка, смакую каждое короткое мгновение, причиняя себе ещё большую боль.
Я не смогу смириться с тем, что не увижу его больше, но и подписать отказ не могу. Не могу.
Мне хотелось спрятаться, зарыться куда-нибудь подальше, остановить время, остановить мысли, дыхание, лишиться памяти, чтобы всё забыть… И мне становится страшно…
Что, если снова отказав Северскому, он действительно сделает всё так, что я больше никогда не увижу сына?
«Зато он жив. Мой малыш здоров и будет жить в достатке», — сказала сама себе, пытаясь успокоить ноющее сердце. — «Но любовь? Разве будут его любить в той семье?»
Похолодела, представив, как Северский наиграется ролью отца. Что будет тогда?
Вдруг, он однажды поднимет руку на моего мальчика? Вдруг, он причинит ему боль?
Мысли съедали и уничтожали меня.
Кусая ногти, я металась по квартире загнанным зверем и никак не могла прийти к решению.
Всё моё существо так и вопило: «Не смей подписывать отказ! НЕ СМЕЙ!»
Меня то знобило, то бросало в пот.
Когда, вконец, обессилив, я приняла решение.
Взяла телефон и блокнот, куда выписала телефонные номера.
Набрала номер и стала ждать.
После долгого монолога автоответчика, мне, наконец, ответили:
— Редакция первого канала…
— Здравствуйте, меня зовут Светлана. Я звоню вам, потому что мне больше некуда идти за помощью…
— Что у вас случилось?
Открыла было рот, чтобы начать рассказывать и не смогла проронить ни слова.
Зажмурила сильно глаза и костеря себя за страх и слабость, сбросила вызов.
«Трусиха!»
Обхватила голову руками и сжала её.
— Ладно. Хорошо, — сказала вслух. — Завтрашняя встреча покажет, стоит ли мне обращаться к общественности, или всё-таки, у Северского проснётся хоть капля совести.
Этой ночью мой сон был мрачным и пугающим. Я несколько раз просыпалась в слезах и, в конце концов, встала в пять утра и, решив больше не мучиться, пошла на кухню выпить кофе, а потом собраться и ждать человека от Северского, который за мной приедет.
Меня страшил этот день. Ведь именно сегодня, этот человек вынесет приговор…
«Господи, пусть Северский сжалится и позволит мне работать у него, не подписывая отказа от сына!»
Весь вчерашний день мои чувства метались от слепой ярости к отчаянию и безысходности, но сегодня, я верила в себя и в силу своего убеждения.
Северскому придётся пойти мне на встречу, иначе, я пойду кричать о своей беде всему миру! И тогда вряд ли ему удастся избавиться от проблем, которые я, таким образом, ему создам.
Глава 15
Светлана
И снова я в этом стильном, но холодном и неуютном доме.
Меня бросало то в жар, то в холод: страх душил и парализовывал, но лишь усилием воли я заставляла себя двигаться и верить в лучший для себя исход сегодняшней встречи.
«У меня всё получится», — сказала про себя, вкладывая в эту фразу максимум уверенности.
Дрожащими руками, вынула из кармашка своей сумки телефон и заранее включила на нём диктофон. Потом убрала в карман пиджака.
Ещё в прошлый раз я должна была сделать эту запись.
Но ничего, у меня есть новая возможность.
Если Северский снова начнёт настаивать на своём, у меня хотя бы будет реальное доказательство, с которым я смогу пойти за помощью. Уверена, общественность всколыхнётся.
Наконец, мы дошли до кабинета Северского.
Его человек попросил меня подождать, а сам скрылся за дверью.
На мгновение закрыла глаза и прочла про себя молитву.
Не верила я, что судьба и высшие силы разлучат мать с сыном. Ведь живём не в дикое, а цивилизованное время… Наверное…
Мужчина почти сразу вышел и сказал:
— Дмитрий Мстиславович вас ждёт. Проходите.
Несмотря на высокие каблуки, которые я сегодня позволила себе надеть, добавлявшие несколько сантиметров к моему росту, но я всё равно почувствовала себя очень маленькой в просторном кабинете, где меня ждал этот страшный человек. Сегодня я выглядела по максимуму хорошо, насколько это было возможно с моим опухшим от слёз и недосыпа лицом и потухшим взглядом. Но я держалась и старалась выглядеть гордо.
Дмитрий Северский сидел за своим столом, подавшись чуть вперёд, сжатые сильные руки лежали на столе, и он смотрел прямо на меня – в мои глаза. Я тоже посмотрела ему прямо в глаза, чёрные, как ночь глаза с невероятно густыми и чёрными ресницами. Глаза Северского напоминали мне чёрную бездну…
— Здравствуй, Света, — поприветствовал он меня и кивком головы указал на тот же стул, на котором я сидела вчера. — Садись.
Села на стул, продолжая смотреть на мужчину и стараясь не опускать взгляд, так как его аура меня сильно нервировала и подавляла. Хотелось забиться в угол и покорно склонить голову. Но нет!
Я гордо и упрямо смотрела на мужчину.
— Здравствуйте, Дмитрий Мстиславович, — поприветствовала его тоже. — Позвольте увидеть моего сына.
Его чёрные брови сдвинулись.
— Это зависит не от меня, Светлана, — сказал он. — Сначала, я хочу услышать твой ответ.
От его наглости у меня перехватило дыхание. Если бы речь не шла о счастливом разрешении этой страшной и странной ситуации в отношении моего мальчика, я бы тут же выбежала из этого проклятого кабинета, громко хлопнув дверью!
— Я готова пойти на то, что стану у вас работать, Дмитрий Мстиславович, с условием, что вы не станете препятствовать моему общению с моим же сыном, — сказала нарочито спокойным голосом, хотя мне хотелось кричать и крушить всё подряд, особенно, располосовать острым, как бритва ножом, его холёное лицо! — Мы оба понимаем, что если я подпишу отказ, то вы сделаете всё возможное, чтобы я никогда больше не смогла увидеть своего мальчика. Я не верю в ваше благородство, Дмитрий Мстиславович. Едва я подпишу отказ, то тут же окажусь за дверью вашего особняка и угрозами в свой адрес, чтобы никогда не приближалась к вам и моему ребёнку.
Сердце моё замерло от дурного предчувствия, когда увидела, как злоба и гнев исказили его лицо. Он вскочил и наклонился вперёд.
— Что за бред ты несёшь! — воскликнул он с негодованием.
— Это не бред, Дмитрий Мстиславович, — ответила довольно холодно. А внутри сгорала от страха.
