Мало того, что отняла у меня ребёнка, подменив своим несчастным мертворождённым, так ещё и бросила его, оставив на попечение одного отца и горе няньки Марты!
А теперь она такая вся расфуфыренная заявилась в дом Северского и смеет смотреть на меня свысока и требовать ответа?!
— Я задала вопрос, — процедила она.
Стиснула зубы, и едва сдерживая ругательства, ласково улыбнулась своему сыну и взяла его на руки, чтобы успокоить.
— Ничего, солнышко, мы новую пирамидку построим, — прошептала Филиппу.
А потом перевела взгляд на бывшую жену Северского и внимательно её рассмотрела.
Жгучая брюнетка, явно с восточными корнями. Красивая и статная. И явно знает себе цену, поэтому и ведёт себя так, словно, она королева. Одним словом, всё бы ничего, если бы не одно «но».
— Моё имя Солнцева Светлана Михайловна, — представилась я нарочито спокойным тоном, тогда как на самом деле внутри меня образовалась каша из негативных эмоций и чувств к этой женщине. — Я – няня Филиппа. Марта больше здесь не работает. А теперь позвольте поинтересоваться, кто вы такая?
Задала последний вопрос специально, стараясь задеть её, ведь я знала, кто она. Довелось мне увидеть её некоторые фотографии, которые не успела убрать прислуга. Северский приказал убрать все её снимки, чтобы ничего не указывало в его доме на тот факт, что он когда-то был женат на этой женщине.
— Кто я?! — удивилась эта наглая и бесцеремонная дама моему вопросу. — Я – супруга Северского Дмитрия Мстиславовича! А ребёнок, которого ты держишь на руках и не можешь никак успокоить – мой сын! Я пришла к Диме. Он будет рад меня видеть.
Малыш и правда, начал похныкивать и вертеться у меня на руках, требуя отпустить его. Он хныкал и что-то на своём детском лепетал неразборчиво.
Посадила ребёнка на диван и дала ему в руки другие его игрушки – детскую головоломку и машинки.
Филипп, всхлипнув, посмотрел на головоломку и начал крутить её, сконцентрировав всё своё внимание на игрушке.
Ну вот, на недолгое время он будет занят.
А я пока должна прогнать эту змею.
Значит, она говорит, что Дмитрий якобы будет рад её видеть?
Ну-ну.
Подошла к Веронике поближе и остановилась от неё на расстоянии пяти шагов. Я внутренне улыбнулась, когда заметила, что она чуть вздрогнула и едва не сделала шаг назад, так, как наверняка ощутила мои негативные флюиды по отношению к ней.
К этой женщине я чувствовала ненависть и хотела, чтобы она прожгла её, сожгла и заставила мучиться! Чтобы она ощутила ту же боль, что и я!
Мне отчаянно хотелось наброситься на неё и собственными руками вырвать из груди её беспощадное и злое сердце!
Но я не сделала ничего. Я лишь стояла, смотрела на неё долгим взглядом и прожигала своей ненавистью.
— По моим данным, Дмитрий Мстиславович разведён, — сказала я таким тоном, будто являлась хозяйкой этого дома. — Обязательно скажу Дмитрию, чтобы он уволил сегодняшнею смену охранников.
— Да как ты смеешь говорить со мной таким тоном?! — прошипела эта гадюка. — Твоё дело – это заниматься ребёнком! Или ты…
Она вдруг выпучила глаза и яростно выдохнув, проговорила:
— Ты что же, любовница моего Димки?
Чуть не поперхнулась с её слов, но удержала «лицо».
— С вами говорить об отношениях с Дмитрием Мстиславовичем я не собираюсь и по-хорошему рекомендую вам покинуть этот дом.
— Прикажи позвать Диму, — скомандовала она, сморщив недовольно носик.
— Его нет, — ответила ей. — Я передам Дмитрию, что вы приходили. Если он сочтёт нужным, то свяжется с вами.
Она сощурила свои густо накрашенные глаза (кстати, ей шёл такой вызывающе яркий макияж) и ядовито сказала:
— Значит, я подожду его здесь. Заодно пообщаюсь с сыном.
ЧТО?!
Да я тебя скорее удавлю прямо здесь, но не позволю и пальцем прикоснуться к моему сыну!
Я уставилась на неё, парализованная настоящей дикой яростью, которая забурлила во мне, как вулканическая лава, готовая вот-вот вырваться наружу. Всё, о чём я сейчас думала — Вероника забрала моего сына исключительно из-за материальной выгоды!
Не знаю, оплакивала ли она своего ребёночка, но почему-то, мне думается, что нет. Вероника не выглядела отчаявшейся матерью, страдающей из-за такой тяжёлой тайны и потери своего настоящего малыша.
Гадюка.
Эта женщина была насквозь испорчена.
— Не приближайтесь! — проговорила я не своим голосом, преграждая ей путь к моему Филиппу.
Она со злостью уставилась на меня и попыталась обойти, но не тут-то было. За свою кровиночку, я кому угодно глотку перегрызу.
— Вы отказались от своего ребёнка, Вероника Леонидовна, — напомнила я ей негромко, но очень сурово.
Она вдруг встрепенулась, побледнела и в ужасе на меня уставилась.
— Что ты такое говоришь?! — прошипела экс-жена Северского. — Да как ты только смеешь!
— А разве это не так? — процедила я.
Видит Бог, я едва сдерживалась, чтобы не наброситься на неё и не высказать все те слова, что рвались у меня из горла!
Этих слов было ой как много – безжалостные, колючие, режущие, одним словом, правдивые.
— Дима, очевидно, не понимает, кто нянчится с нашим сыном! — рявкнула эта гадина. — Ты немедленно уберёшься из нашего дома!
Я хмыкнула на её заявление и спокойным голосом процедила:
— В этом доме, Вероника Леонидовна, вы – не хозяйка.
«Сука и лгунья. Вот кто такая эта Вероника», — додумала про себя.
Понимаю, что я не должна была ни в коем разе говорить с этой женщиной в подобном тоне, но не смогла сдержаться. Это невозможно, когда ты видишь перед собой человека, повинного в твоём горе.
Она не стала мне отвечать, а просто взяла и замахнулась рукой, чтобы влепить мне пощёчину.
Я успела лишь улыбнуться одними уголками губ.
Руку ненормальной Вероники перехватил Северский.
— Ника! Немедленно объяснись, что здесь происходит? И с какой радости ты заявилась в мой дом, когда я тебе строго настрого запретил сюда приходить и приближаться к Филиппу!
Вероника побледнела, встретившись с взбешённым взглядом Северского. А потом она побагровела, когда взглянула на меня.
— Дима! Я пришла с тобой поговорить о важном деле! — заявила она таким тоном, будто отдавала приказ. — Я увидела незнакомую женщину рядом с… — Вероника запнулась на слове, но потом взяла себя в руки и договорила: — …рядом с нашим сыном. Она со мной повела себя по-хамски! Ты должен немедленно её уволить и вернуть Марту!
