Мужчины лишь рассмеялись.
* * *
Светлана
— Алло. Говори Света, — послышалось из сумки.
Это был голос Димы!
Мужчины чертыхнулись, а я закричала во всю силу лёгких:
— Дима-а-а-а!!!
— Сука! — выругался тот, что сидел рядом со мной, шрамированный.
Другой резко дал по тормозам и начал трясти мою сумку.
— Света-а-а!!! — закричал Дима
— Меня похитили-и-и!!! — выпалила я. — Один похож на Виталия, у другого шрам на!..
Договорить не успела.
Всё произошло так быстро, будто пролетел один миг.
Удар. Резкая вспышка боли. Мой крик. И темнота.
Глава 24
* * *
Светлана
Больно. Голова раскалывается, и было просто невыносимо.
Стон слетает с моих губ и слёзы текут по щекам. Солёная влага пропитывает повязку на моих глазах.
А ещё у меня свело руки и ноги от неудобного положения.
Я замёрзла.
Мне страшно. Безумно страшно.
Открылась и хлопнула дверца машины.
Шум вернул меня из темноты — в темноту. Моего лица коснулся холодный воздух. Думаю, похитители открыли багажник, потому что я услышала их перешёптывания.
Сволочи! Проклятые сволочи!
Мало того, что похитили, так ещё ударили, что я потеряла сознание и вдобавок ко всему запихнули в багажник!
Что они будут со мной делать?
Неужели убьют?
Страх сковывал мой воспалённый мозг. Я не могла думать и мыслить адекватно.
Всё, что приходило в голову – это кровавые картины, как будут меня пытать и убивать.
Единственный разумный просвет был в моём сознании – это понимание, что похищение организовал тот самый враг Димы.
Павел Петрович Рогозин.
«Господи… А Филипп?! Димы не было рядом, пока я провожала брата и маму на самолёт! А что если… Что если он похитил не только меня, но и моего сына?!»
Ужас волной прошёлся по моему скованному телу.
«Борись!» — приказала себе. — «Верни себе свободу! Любой ценой! Ты должна! Нет, ты просто обязана выбраться! Пинайся! Вгрызайся зубами! Бей кулаками! Но не лежи безвольной куклой!»
Но это легко сказать кому-то, даже себе, а вот исполнить…
Я не могла взять себя в руки. Моя голова раскалывалась от боли. Удар кулаком шрамированного пришёлся в место рядом с виском и это настоящее чудо, что я осталась жива. Но судя по тому, как болит, он врезал мне достаточно сильно.
Скорее всего, у меня сотрясение.
Меня как будто окутывал плотный туман, и единственное, что мне сейчас хотелось, — чтобы прошла эта ужасная боль, и чтобы меня вырвало, так как тошнота буквально сдавила моё горло.
Я, свернувшись, лежала в багажнике и тихо стонала.
Двое гадов, что похитили меня, переговаривались, и я никак не могла понять, что они говорили, как не прислушивалась.
Но потом, один из них спокойно сказал мне:
— Я развяжу верёвки на руках и ногах, чтобы возобновить кровоток. Но если начнёшь сопротивляться или снова выкинешь какой-то трюк, то я тебя убью. Поняла?
— Да… Я поняла… — просипела сдавленно.
Хотелось пить. Язык буквально прилип к нёбу.
Я почувствовала, как у моего тела задвигались мужские руки. Похититель развязывал верёвки.
«Ударь его!» — возникла в голове мысль. Но тело моё было ослабленным. Плюс ко всему, мужчин было двое. Стоит мне только сделать неправильное движение и меня действительно могут убить.
Чёрт!
Похититель освободил мне руки и похлопал по ним.
Предплечье пронзила острая боль, онемевшие, обескровленные пальцы с трудом возвращались к жизни.
Я прижала к себе кисти и потрясла, вскоре они начали повиноваться мне.
Потом он приступил к ногам. Освободил от тугой верёвки.
Затем с меня сорвали повязку и помогли выбраться из багажника.
Я осмотрелась и поняла, что не узнаю данную местность.
Темно. Идёт снег. Холодно. Конечно же, безлюдно.
И ведут меня к жуткому огромному заброшенному ангару.
Что здесь было раньше? Завод? Какой-то цех?
Уже неважно.
Важно то, что это место внушает мне первобытный страх, и я понимаю, что Диме меня будет трудно найти. Если не сказать больше – невозможно.
Сглотнула и не своим голосом спросила:
— Где мы? Что вы со мной будете делать и зачем похитили?
— Шагай молча, — дал мне ответ тот, кто был похож на моего водителя.
Шрамированный шагал рядом и выглядел так, будто он уже родился преступником. Такого, если встретить, сразу станет понятно, что он уголовник.
Мы вошли внутрь, и я поёжилась от холода и страха.
А ещё, меня волновала моя голова. Точнее, то место, куда пришёлся удар от кулака шрамированного. Голова сильно болела и, находясь в вертикальном положении, я ощутила, что у меня там рана и сейчас она кровит.
Тёплая и липкая влага стекала по моей шее.
Голова начала кружиться, тошнота усиливалась, но я понимала, что должна держаться.
Мне нельзя становиться слабой. Нельзя терять сознание.
Я обязана бороться – с собой. С похитителями. Я обязана помочь Диме вытащить меня отсюда.
И ещё я должна узнать о своём сыне. Узнать, что он в безопасности, рядом с моим мужем, а не в руках этих чудовищ.
Меня провели на третий этаж.
Мне бы попытаться сбежать, ведь руки и ноги свободны, но…
Но боюсь, что тело меня подведёт.
И боюсь, что эти люди убьют. На самом деле убьют.
Меня ввели в небольшую комнату, которую сложно было оценить, какое назначением она представляла.
Пыль, мусор, стены расписаны граффити, по потолку сиротливо провели провод с мерцающей лампочкой.
По центру стоит стул. На первый взгляд шаткий, несомненно, древний и очень грязный.
А рядом стоит мужчина в окружении двух человек – вооружённой охраны.
Павел Петрович.
Собственной персоной.
Дима мне про него говорил. Да и видела я его на том самом благотворительном балу.
Это был тот самый человек, который хотел управлять Северским по своему усмотрению. Направлять судебным процессом в своих личных интересах и чтобы Дима прикрывал его делишки оправдательными приговорами.
