— Добрый вечер, Светлана Михайловна, — улыбнулся толстяк. — Уж простите за неудобства, но по-другому, как вы понимаете, не могло произойти.
— Нет, я не понимаю, — сказала холодно. — Вы похитили меня. Вы совершили преступление. И должны понимать, что это вам с рук не сойдёт.
Он хмыкнул, заложил руки за спину и сделал круг вокруг меня.
— Как сказать, как сказать… — произнёс он с улыбкой.
Потом остановился напротив меня и, осмотрев мою фигуру снизу вверх, снова хмыкнул и голосом добренького дяденьки, проговорил:
— Что ж, раньше начнём, раньше закончим.
Потом он кивнул моим похитителям и те толкнули меня в спину.
Усадили меня на стул.
Один из охранников встал напротив и вытащил из кармана планшет.
— Я запишу вас на видео, Светлана Михайловна, — пояснил Павел Петрович. — Будешь говорить то, что я скажу. Слово в слово. Если не будете упрямиться — получите воды.
Другой охранник потряс запечатанной бутылкой с водой.
Я сглотнула. Пить хотелось невыносимо.
— Но если начнёте вести себя не правильно — мои люди вас убьют. Понятно?
Я кивнула.
— Значит так, говорите следующее…
Он дважды продиктовал мне текст.
Стиснула зубы и сжала руки в кулаки.
Страх сменился гневом.
— Теперь повторяйте текст, слово в слово, Светлана Михайловна. И советую добавить в свою речь трагизма и пустите слезу, а то у вас сейчас такое выражение лица, будто вы готовы вскочить и убить на всех, — усмехаясь, проговорил толстяк. — Всё-таки, Северский должен проникнуться вашим положением. Как-никак, вы его супруга.
Промолчала, хотя на языке вертелись подходящие для этого чудовища слова.
— Ну что ж, начинаем, — скомандовал Павел Петрович.
Сглотнула и посмотрела на планшет, на который меня снимал человек этого гада.
Язык словно завязался узлом и, наверное, я бы молчала дальше, но похититель сказал следующее:
— Будете молчать и пострадаете не вы одна, Светлана Михайловна. Не вынуждайте меня к радикальным поступкам. Я не думаю, что вы станете рисковать своим ребёнком. Я ведь не ошибаюсь?
И снова его добренькая улыбка. Да только глаза… Холодные, злые и пустые.
Глаза пропащего человека. Прогнившего душой и телом.
Такой не поймёт ни слов, ни мольбы. Ничего.
— Хорошо… — сказала, похолодев от ужаса. — Только скажите мне… Мой сын, где он?
Павел Петрович гадливо усмехнулся и сказал:
— Отвечу, когда вы скажете всё то, что от вас требуется.
Урод!
Посмотрела на планшет и заговорила.
— Дима. Меня похитил Рогозин Павел Петрович. Ты должен выполнить следующие условия…
Сглотнула и сжала задрожавшие пальцы.
Вздохнула и шумно выдохнула.
Из глаз действительно потекли слёзы.
Это было унизительно. Это было мерзко. Я ощущала себя не просто раздавленной, а втоптанной в вонючую грязь.
— Ты должен вынести положительное решение по делу, которое сейчас ведёшь в отношении компании Рогозина. После этого, ты должен согласиться на сделку, которую тебе уже предлагал Павел Петрович. Если ты всё выполнишь, то они отпустят меня живой и невредимой. Если нет…
Снова сглотнула и вытерла пальцами горячие слёзы.
— Если нет, то они сначала убьют меня, а потом… — мой голос задрожал. — А потом Фи… Филиппа…
На имени сына я разрыдалась.
— Отлично! — зааплодировал Рогозин. — С первого дубля всё получилось! Благодарю, Светлана Михайловна!
— Где мой сын?! — рявкнула и вскочила со стула.
Один из охранников тут же выкинул в мою сторону руку с пистолетом. Но я даже не отшатнулась, хотя сильно напугалась.
— Тишу, тише, дорогая. Твой сын жив и здоров. Думаю, он сейчас рядом со своим отцом. Ждёт, когда де вернётся его мама.
От сердца тут же отлегло. Филипп в порядке. Это самое главное.
Я не пережила, если эти уроды схватили бы ещё и моего сына.
Опустилась на стул и уронила голову на руки.
— Дай ей воды.
Мне протянули открытую бутылку, и я с жадностью припала к горлышку и начала пить.
Утолив жажду, спросила:
— Что теперь?
Рогозин помолчал, что делая в планшете. Наверное, отправлял видео моему супругу.
— Теперь? — переспросил он, оторвал взгляд от планшета и как-то недоумённо посмотрел на меня. — А теперь всё будет зависеть от Северского, моя дорогая. Ваша жизнь в его руках.
— Чёртов сукин сын, — вырвалось у меня.
Поведение Рогозина внезапно изменилось.
Он наклонился ко мне так, что его лицо оказалось в нескольких сантиметрах от моего лица.
— Не советую вам выражаться, Светлана Михайловна. Девушке это не к лицу.
Потом он подошёл к тем мужчинам, что и привезли меня сюда и отдал им приказ:
— Отведите её в комнату отдыха и ждите моих распоряжений.
— Как скажете.
Эти двое подхватили меня под руки и потащили прочь из комнаты.
— Эй! Пустите! — забрыкалась я.
— Не дёргайся, а то снова получишь по тупой башке! — огрызнулся шрамированный и больно сжал мне руку.
Меня утащили в подвал заброшенного здания и бросили в какой-то небольшой, жутко тёмной и холодной комнате! Одну! Без света!
Заперли дверь и ушли!
Господи, помоги мне…
Глава 25
* * *
Дмитрий
Меня мало что могло напугать в этой жизни: я не боялся боли и не боялся смерти, полагая, что очень немногие избежали первого, и никто не избежит второго.
Но когда Свету похитили, когда я услышал её голос, полный ужаса, а потом и крик, впервые за очень долгое время мне стало по-настоящему страшно.
На ум пришло только одно имя, кто мог это совершить.
Рогозин.
Я знал, что Рогозин Павел Петрович известен как бессердечный сукин сын, с плохой репутацией и пристрастием убирать ненужных ему людей.
Если раньше я всё никак не мог найти на него достаточных оснований, чтобы лишить всего и упрятать далеко и надолго, так как это человек умел заметать свои кровавые следы, то теперь я осознал, что был неправ.
Нельзя, никогда нельзя становиться мягкотелым и давать слабину.
Я упустил из виду тот момент, что Рогозин мог пойти на этот шаг. Я не верил в это. Хотя муляжная взрывчатка уже о многом «сказала».
