Она решила пойти другим путём.
«Вы убили тех людей, потому что чувствовали себя ущемлённым, не так ли?» – спросила она.
Декер долго не отвечал, но потом тихо пробормотал: «Надо мной смеялись. Издевались».
Макензи сделала глубокий вдох, пытаясь сдержать гнев:
«И простого отсутствия эрекции было достаточно для их убийства?»
В его глазах блеснула злость, но он проглотил её, как змея кролика. Он ухмыльнулся и посмотрел на Макензи: «Вы были бы нарасхват в подобных клубах. Знаю несколько мужчин, которые сделали бы то же, что я сделал за эту неделю, за один только шанс с вами переспать. Вы это знали?»
Макензи покраснела от негодования.
«Мне не льстят ваши слова, – сказала она. – Мистер Декер, какую роль во всём этом играет ваша жена?»
Декер удивлённо посмотрел на неё, словно ожидал, что она должна сама знать ответ: «Мы вместе занимались… свингом. Всё закончилось, когда она закрутила роман на стороне и ушла от меня. Я не мог… Я не мог удовлетворить ей в постели».
«И поэтому после её ухода вы решили остаться в свингер-сообществе, верно?»
Он снова молчал.
Потом он покачал головой: «Вам никогда не понять».
Макензи быстро вышла из комнаты. Внутри бурлили эмоции, похожие на те, что она испытала недавно, когда тоже вылетела из допросной.
«Что, чёрт возьми, со мной происходит?»
Она стояла в коридоре, глубоко дыша. Из комнаты для допросов вышел Родригес, явно не понимая, как лучше начать разговор.
«С вами всё хорошо?» – спросил он.
«Всё будет в порядке», – ответила Макензи.
«Не могу выразить, как я благодарен вам и вашему напарнику за то, что вы сделали. Если у вас нет здесь неотложных дел, то я рекомендую вам вернуться в мотель. Отдохните. Навестите напарника. Мы сами во всём разберёмся. Я позвоню вашему начальнику и сообщу, какую большую работу вы проделали».
«Спасибо».
Макензи решила воспользоваться его советом. Она пошла на улицу, к машине. Она подумала о том, что можно было бы позвонить МакГрату и рассказать ему о завершении дела. Она уже говорила с ним сегодня, пока ждала, когда ей наложат швы. Он попросил её остаться в Майами до тех пор, пока Эллингтону не станет лучше, чтобы они могли вернуться вместе.
Она направилась в больницу. Её немного раздражало почёсывание и покалывание в местах швов на руке и бедре. Она посмотрела в окно на пальмы и кусочек голубого предзакатного неба, в котором начали появляться бардовые полоски сумерек, и ощутила спокойствие.
Майами был без сомнения красив, но она точно не будет по нему скучать.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Как оказалось, врачи решили выписать Эллингтона из больницы уже на следующий день, до 8:30 утра. Макензи узнала эту новость, когда врач разбудил её спящую в кресле в палате, слегка потрепав по плечу и мило улыбнувшись.
У Эллингтона не нашли следов инфекции, и хотя ткань лёгкого была слегка повреждена, прокола или серьёзных травм не было. Ему посоветовали пройти повторный осмотр в больнице Вашингтона через неделю. Судя по всему, ему очень повезло отделаться лёгкой травмой после встречи с Байроном Декером.
Они сидели в комфортной тишине, пока персонал больницы, не торопясь, собирал документы на выписку. Макензи как могла более менее подробно рассказала ему о допросе Декера в участке. Последние новости она получила прошлым вечером, когда Родригес позвонил, чтобы сказать, что они закрыли дело. Декер даже не пытался отрицать содеянное и даже начал рассказывать в подробностях, как он планировал убийства.
Когда Эллингтон вошёл в ванную комнату, чтобы снять больничный халат и надеть свою одежду, Макензи увидела рану от удара ножом. Доктора немало постарались, чтобы шов выглядел приемлемо, но сейчас он был скрыт под двумя слоями бинта, от вида которого Макензи стало не по себе. Пройди нож на пару сантиметров глубже, и Эллингтон мог бы очень серьёзно пострадать. Он мог бы умереть.
«Что-то в последнее время я слишком много времени провожу в больнице», – подумала Макензи. В голове всплыл образ Брайерса на больничной койке. Она не могла не улыбнуться. Он бы гордился тем, что она раскрыла это дело, спасла жизнь Вонанам и предала убийцу правосудию.
Когда Эллингтон вышел из ванной, на нём были джинсы и футболка с «Вашингтон Редскинз». Врачи посоветовали на время выздоровления носить спортивные штаны, лёгкие шорты или другую одежду из лёгких и тянущихся материалов. С собой у него не было ничего подобного, поэтому он надел джинсы.
«Я подумал пока их не застёгивать, чтобы не давили, – сказал он, выходя из ванной и барабаня пальцами по ткани брюк, – но не хотел тебя дразнить. Похоже, я какое-то время посижу на скамейке запасных».
«Очень жаль», – ответила Макензи. Это была несмелая шутка, но она говорила искренне.
«Знаешь, – сказал Эллингтон, – я не большой поклонник тянущихся штанов и шортов, но у меня есть одна мысль. Ты не будешь надо мной смеяться?»
Макензи игриво и недоверчиво улыбнулась, когда они направились к двери: «Не знаю, что и думать».
«Просто доверься мне», – сказал он, взяв ей за руку, словно это было совершенно естественно.
Так они и вышли из палаты, держась за руки.
«Просто доверься мне», – сказал он.
Макензи немного оторопела, осознав, что действительно доверяет ему решительно и безоговорочно.
***
Идея Эллингтона была по-детски глупой, но Макензи на неё согласилась. По дороге из больницы к мотелю они заехали в магазин, где продавалась пляжная одежда для всей семьи, и там Эллингтон купил яркие до рези в глазах пляжные шорты. Когда они вернулись в мотель, Макензи помогла ему переодеться, придерживая Эллингтона для баланса, пока он снимал джинсы и надевал шорты. Затем она собрала их чемоданы, а он заплатил за комнаты.
На то, чтобы дойти до пляжа, у них ушло не больше двух минут. Эллингтон очень медленно шёл по деревянному настилу, ведущему к берегу. Макензи услышала, как он застонал, спускаясь по ступеням на песок. В сотне метров от них волны разбивались о сушу. Над головой парили чайки, крича что-то друг другу. Слева на мелководье несколько ребят играли в фрисби, танцуя в волнах.
Это был тот же участок пляжа, на который Макензи приходила как-то вечером с компьютером в руках. Они нашли ту самую скамейку, на которой она тогда сидела. На ней никого не было, хотя вокруг скамьи было повязано мокрое полотенце, забытое кем-то из отдыхающих.
Они сели на скамью, и Эллингтон посмотрел на океан с тем же восхищением, с которым обычно смотрят на него дети. «Ты любишь море?» – спросил он.
«Всю жизнь была к нему равнодушна, – ответила Макензи, – но с этим делом оно начало мне нравиться. Есть в нём что-то умиротворяющее и хаотичное».
