– Сосуды не подходят для переноса воспоминаний, – продолжала говорить она. – Но превосходны в том, для чего были выращены, чтобы повиноваться нашим приказам и умирать за наше дело. Но они не могут запечатлеть воспоминания или личность. Чтобы достигнуть цели, я нуждалась в дочери, той, которая разделит мою кровь и ДНК. У которой будет возможность взрослеть, учиться и нормально развиваться, даже когда она восстала против всего, что мы отстаиваем. – Изящная белоснежная рука поднялась и коснулась моего лица. Ее ногти слегка царапнули меня по щеке, прежде чем я отдернулась назад. Старейший Змий улыбнулась. – Ты станешь моим сосудом, Эмбер Хилл, – сказала она, и хотя ее прикосновение было нежным, в глазах застыл лед. Словно высматривая и проверяя недостатки. – Моим новым телом, в котором я обрету вечную жизнь.
– Но… – Я судорожно искала ответ, путь к отступлению, что угодно, чтобы не дать этой ужасной действительности разворачиваться дальше. – Вы не знаете, сработает ли операция, сами только что это сказали. Сосуды не могут перенять воспоминания или индивидуальность. Что, если вы проникнете в мою голову, и мы обе сойдем с ума?
– Ох, моя дорогая. – Старейший Змий снова усмехнулась и покачала головой. – Что заставляет тебя думать, что вы с Данте единственные созданные мною дети?
Мое сердце, казалось, остановилось.
– Но вы сказали…
– Я сказала, что сосуды не годятся для переноса воспоминаний. Конечно, я бы не стала рисковать собой, будь процедура несовершенной. – Дракон кивнула головой в мою сторону, улыбаясь. – Ты не первая моя дочь, Эмбер Хилл. Не вторая, и даже не третья. Ты просто старшая. Были и другие, много других до тебя. Первые эксперименты проходили довольно безрадостно – многие провалились, так как сосуды сходили с ума, обнаруживали нарушение в развитии или по иным причинам. Но мы не оставляли попыток, понимая, что с каждым умерщвленным клоном узнаем что-то новое. Мы выяснили, что мозг должен иметь возможность полноценно развиться, получать воспоминания, эмоции, сформировать личностные качества и все то, что невозможно внедрить искусственно. Как видишь, дочка… – Старейший Змий улыбнулась своей самой ледяной и зловещей улыбкой. – Секрет бессмертия в моих руках, и будет принадлежать мне одной.
– И… что произошло со всеми остальными клонами? – Прошептала я. Мои сестры, родные сестры, которых я никогда не знала. Ужасное выражение лица женщины не изменилось.
– Они были уничтожены.
Выпрямившись, она сделала шаг назад.
– К сожалению, прежде чем вживить мои воспоминания, нам придется стереть твои, – сказала она. – Две личности в одной голове определенно вызовут осложнения. Мне, без сомнения, и так будет чем заняться в процессе привыкания к своему новому телу, у меня не будет времени бороться еще и с твоей сущностью и за контроль над ней. Лучше, чтобы признаков твоей личности не осталось вовсе, когда я внедрюсь.
Чувство безысходного ужаса грозило полностью поглотить меня.
– Вы не сможете этого сделать, – прошептала я.
– Конечно, сможем, – ответила Старейший Змий. – Люди осуществляют подобное годами даже без древней магии. Промывание мозгов, гипноз, принудительная амнезия… мозг – штука любопытная. – Она отступила назад, наблюдая, как я заставляю себя дышать, не поддаваться панике, хотя я чувствовала, что если открою рот, то начну кричать и не смогу остановиться. – Для выживания нашей расы всегда нужно чем-то жертвовать, Эмбер, – сказала Старейший Змий. – Понимаю, сейчас это не имеет большого значения, но в будущем станет гарантией того, что «Коготь» никогда не падет, а драконы окажутся на шаг ближе к управлению миром, как тому и следует быть.
– Почему сейчас? – в отчаянии спросила я. – Если как раз это вы планировали на протяжении всего времени, для чего фарс? Зачем вся эта история с моим местом в организации рядом с Данте?
– Ради блага Данте, – ответила Старейший Змий. – Он все еще пугающе предан тебе и не принял бы благосклонно правду о твоем создании. Я позволила ему думать, что он может спасти тебя, потому что с добровольно подчиняющимся наследником справляться проще. Вот почему я на время отослала его. Я знала, что ты никогда бы не согласилась подчиниться «Когтю». Из того, что мне пришлось увидеть и услышать, ты насквозь была испорчена Кобальтом. Конечно, есть способы заставить тебя делать то, что нам нужно, способы надавить на тебя и добиться сотрудничества. Например, своевольничать сложно, когда за стеклом твои друзья вопят от боли.
Я закрыла глаза, чувствуя, как меня выворачивает от последующего осознания. У меня не было ни единого шанса. «Коготь» наверняка знал, как действовать, чтобы заставить меня покориться. Если бы я увидела страдающими от боли Гаррета и Райли, если бы выбор стоял между убийством для «Когтя» или смертью их обоих… Я бы, вероятно, согласилась на все, чего бы они ни захотели.
– Но в этом нет необходимости, – продолжила Старейший Змий. – Твоя верность нам больше не нужна, Эмбер Хилл. Момент выбран идеально. У меня есть армия. Есть наследник. Все на своих местах. Единственное, в чем я сейчас нуждаюсь, это вечная жизнь.
Откуда-то возник человек в белом халате, склонивший голову в уважительном поклоне, когда приблизился к женщине.
– Мадам? Мы готовы начинать.
– Превосходно. – Хищный взгляд дракона остановился на человеке. – И вы уверены, что операция будет завершена к Ночи клыка и пламени?
– Да, мадам.
Старейший Змий грубо кивнула, и ученый направился к изголовью моей каталки и взялся за край.
– Боюсь, мы видим друг друга в последний раз, – произнесла она, когда человек куда-то меня повез. – Очевидно, стирание твоей памяти – процесс сложный, и его завершение потребует некоторого времени. Если ты примешь его и не станешь сопротивляться, то для тебя все пройдет куда легче. – Она бросила на меня довольный взгляд, когда ученый остановился, чтобы открыть дверь. – Конечно, я понимаю, что это как просить рыбу перестать плавать. Ты напоминаешь меня, когда я была в твоем возрасте, хоть это и было очень, очень давно. Я и забыла почти, каково это, быть молодой. – Ее улыбка стала шире, почти мечтательной. – Должна признаться, сгораю от нетерпения получить еще одну тысячу лет.
Затем мою каталку протолкнули через порог, дверь позади нас закрылась, и Старейший Змий исчезла.
Пока меня везли вперед, я билась о путы, отчаянно пытаясь превратиться, призвать силу, чтобы преодолеть эффект наркотиков, которыми они меня накачали. Но помимо холодного застоя не ощущала внутри ничего, и отчаяние тяжелым камнем давило мне на грудь, примешиваясь к злости и страху. В комнате нас ждал мужчина, еще один ученый в длинном белом лабораторном халате, улыбаясь мне, пока меня подвозили ближе.
– А, она здесь, – воскликнул он, разглядывая меня сквозь очки. – Эмбер Хилл, какая приятная встреча. Ты, должно быть, жутко воодушевлена – спустя шестнадцать лет твое истинное предназначение будет, наконец, исполнено. Быть сосудом, выбранным самим Старейшим Змием, это огромная честь.
