– Да, а вот мне так не кажется, – зарычала я на него. Он хмыкнул.
– Глупости. Для этого ты и была создана. Только подумай, если бессмертие действительно может быть достигнуто, что это будет означать как для драконов, так и для всей человеческой расы? Я, например, горю желанием увидеть, как мой усердный труд, в конце концов, принесет плоды. Ну а теперь, давай-ка взглянем на тебя. – Ученый снял висящий на шее стетоскоп и приложил его к моей груди. – Хм, учащенное сердцебиение, – пробормотал он, и я взглянула на него.
– О, правда? Теряюсь в догадках, с чего бы это. – Мой голос дрожал, и мне пришлось заставить себя дышать спокойно. – Вы всего лишь собираетесь промыть мне мозги и превратить в зомби, чтобы Змий смогла переехать в мою голову. В этом нет ничего ужасного.
– Промыть мозги? Ох, нет, нет, нет. Ничего настолько примитивного. – Ученый снова повесил стетоскоп на шею и ласково улыбнулся мне. – Промывание мозгов подразумевает сильную травму, физическую либо психическую, чтобы разрушить личность субъекта, его убеждения и саму осознанность так, чтобы те смогли быть заменены новыми идеалами. Подобный процесс может длиться месяцы или того дольше, и испытуемый все еще сохраняет представление о своей сущности. Его воспоминания не уничтожаются, просто подавляются. – Он прервался, когда двое других ученых приблизились ко мне, они потуже завязали ремни, оттянули вниз мои веки и посветили в них фонариком, смазав чем-то кожу, отчего у меня начало щипать ноздри. – Что мы собираемся сделать, так это полностью стереть твое сознание, – продолжил он, когда обхаживание прервалось. – Мы извлечем твою память и все эмоции, знания и навыки, касающиеся их, так что твой мозг будет восприимчив к новым воспоминаниям, умениям и характеру. Думай об этом, как о форматировании твоего жесткого диска на компьютере, удалении всех файлов и настроек, уничтожении любой вредоносной информации или вирусов, которые тот мог насобирать, и полном перезапуске.
– И… что случится со мной? – спросила я, в который раз пытаясь превратиться, принять свою истинную форму и выжечь себе путь прочь из этой лаборатории фильмов ужасов, но дракон отказывался шевелиться. Ученый продолжал улыбаться и говорить обыденным тоном, как если бы объяснял ребенку, что от укола больно не будет.
– Ну, по крайней мере, на время процедуры, твои воспоминания будут сохранены в электронном виде, – ответил он, склоняясь над чем-то сбоку от каталки. Я вытянула шею и увидела нечто, напоминающее большой компьютерный банк данных, и нескольких мужчин в белых халатах, нависающих над экранами. – Мы добились весьма впечатляющих успехов в хранении личных воспоминаний, – продолжил ученый, – хотя, в конечном итоге, они разрушаются и теряются. И окончательно решить, что делать лично с твоими, предстоит Старейшему Змию. Захочет ли она сохранить тебя для последующего использования или полностью стереть.
– Значит, вы говорите, что я как личность, все, что делает меня той, кто я есть, будет уничтожено. Исчезнет навсегда. – Мужчина невозмутимо посмотрел на меня оценивающим взглядом, но не ответил, и мое сердце забилось о грудную клетку, словно испуганная птица. Я оскалилась. – Надеюсь, вы понимаете, что, по сути, это убийство? Разве не существует клятвы, которая запрещает подобное? Не навреди? Не играй в Бога? Что-нибудь из этого звучит знакомо?
– Ох, моя дорогая, я не доктор. Я ученый. – Двое других мужчин вернулись и начали прикреплять электроды к моему лбу, шее и плечам, пока ученый наблюдал за ними. – А даже если бы и был им, клятва Гиппократа относится только к людям. Я помню, что являюсь членом общества, с определенными обязательствами перед всеми моими собратьями, равно как перед здравыми духом и телом, так и перед немощными. Если мы собираемся цитировать друг другу отрывки.
Он улыбнулся фальшивой улыбкой, когда его помощники закончили свою работу и удалились, оставив меня с десятком проводов, соединяющих мой череп с компьютером.
– Но ты дракон, – продолжил ученый. – За проведенные среди вашего вида десятилетия я видел и лично убедился в конкретных вещах. Вы не похожи на нас. Ваш мозг куда больше напоминает компьютер, чем что-либо еще – логичный и расчетливый, способный хранить огромное количество информации и воспроизводить мельчайшие факты спустя сотни лет. Признаюсь, вы действительно выдающаяся раса. Но вы не люди. И даже если бы Старейший Змий не ждала от меня выполнения этой задачи, я работал над этим проектом на протяжении стольких лет не для того, чтобы остановиться сейчас. Теперь, наконец, мы посмотрим, существует ли бессмертие на самом деле.
Подошел еще один ученый и протянул главному иглу со шприцем.
– Что ж, мы почти готовы начать, – заключил главный, надавливая на шприц, с конца иглы брызнуло несколько капель прозрачной жидкости. Он удовлетворенно кивнул и снова посмотрел вниз на меня. – Не знаю, как ты, а я пребываю в некотором возбуждении. Разве ты хоть немного не рада тому, что окажешься причастна к настолько огромному научному прорыву? Только подумай, что это будет значить для всей твоей расы.
– Да пошел ты, – рявкнула я самые вежливые слова, которые смогла придумать в такой момент. Он рассмеялся, покачав головой.
– Ну, я бы сказал, что подобные речи излишни, но спустя несколько часов это уже перестанет иметь значение. – Он поднял иглу. – Препарат приведет твое сознание в расслабленное состояние, и нам будет легче извлечь воспоминания. Это не должно занять много времени, но ты можешь подвергнуться некоторым галлюцинациям, от незначительных до серьезных, когда медикаменты начнут действовать. Ты готова? – Он поднес иглу к моей руке. – Последнее слово?
Меня била крупная дрожь, но я заставила свой голос звучать спокойно.
– Пожалуй, оставлю первый вариант – «пошел ты».
– Хм, не самое оригинальное, но если ты так считаешь… – Он вонзил иглу мне в руку и впрыснул содержимое. – Прощай, Эмбер Хилл, – произнес он, отступая назад. – Надеюсь, ты смиренно уйдешь в сумрак вечной тьмы. Если все пройдет хорошо, при нашем следующем разговоре я буду обращаться к тебе «Старейший Змий».
«Гаррет, – подумала я, когда потолок начал раскачиваться. – Райли. Простите меня. Где бы вы ни были, надеюсь, вам удастся выбраться оттуда. Сбежать и жить, чтобы сразиться с «Когтем» в другой раз. Только вам придется сделать это уже без меня».
Райли
– Что ж, – пробормотал сбоку от меня орденец, – полагаю, все могло быть хуже.
Я приоткрыл затекший глаз, и через прорезь опухших век посмотрел на него, стараясь сосредоточиться, несмотря на пульсацию в голове. И ребрах. И лице. Солдат лежал на спине, как и я, и выглядел почти так же жутко. Почти, потому что вопросы в основном задавались мне. Хотя орденец тоже не остался невредимым. Он, неохотно признал я, держался как солдат, не сломавшись под худшими пытками. Лютер был не самым изощренным мучителем, предпочитая технику «отвечай на вопросы, или мои прихлебалы разобьют тебе лицо», вместо тех игр разума, на которые, как я знал, была способна Мист. И встреча оказалась долгой, минимум на несколько часов. Сейчас, вероятно, уже середина ночи или раннее утро, хотя определить время в этом месте было невозможно. Единственным приятным было наблюдать за лицом мелкого ублюдка, когда он осознал, что мы не собираемся выкладывать то, что ему нужно.
