– Ладно, – сказал я, подходя к ней. – Мы одни. Начинай говорить, Искорка.
Она покачала головой.
– Сначала мне нужно, чтобы ты кое-что для меня сделал, Райли.
– Что именно?
– Чтобы принял драконье обличье. Прямо здесь.
Удивленный, я нахмурился.
– Зачем?
– Потому что я… я должна сказать это Кобальту. Это вторая причина, по которой я попросила тебя зайти в амбар. Хочу, чтобы мы оба были самими собой без преград. Пожалуйста.
Я вздохнул.
– Хорошо, – согласился я, хотя Кобальт уже воодушевленно рвался вперед. – Если это то, чего ты хочешь. Хотя я все же должен заметить, что полный сухой соломы амбар может оказаться не лучшим для этого местом. Постарайся помнить, что все здесь крайне легко воспламеняется.
Я снял футболку и бросил ее на один из соломенных тюков, ощущая, как прохладный воздух ударяет по обнаженному телу. И когда начал расстегивать ремень, Эмбер отвернулась, спрятав голову под крыло. Я улыбнулся подобной стыдливости.
– Все еще цепляешься за эту человеческую благопристойность, Искорка? – спросил я, когда мои джинсы присоединились к футболке на тюке. – Можешь смотреть, ты же знаешь, мне все равно.
Она хлестнула хвостом по земле, но не выглянула из-за завесы своего крыла.
– Может, просто поспешишь и превратишься? – проворчала она. Я мог бы поддразнить ее и дольше, но внезапное желание превратиться оказалось слишком сильным, чтобы его игнорировать.
Я расслабился, и Кобальт взметнулся вверх, рыча от нетерпения и прорываясь через мою кожу. Крылья и хвост распрямились с ощущением того, что они уже слишком долго были сжаты и сплющены, слишком долго, прилив огня пронесся по моим венам, и воздух вокруг замерцал. Приземляясь на все четыре лапы и впиваясь когтями в мягкое дерево, я поднял голову и посмотрел на Эмбер.
Она встретила мой взгляд, глаза расширились, когда мы посмотрели друг на друга, оба наконец в своем истинном обличье. Жар в моих венах не утих, а, наоборот, разгорелся сильнее, всепоглощающий и мощный. В тот момент все исчезло, и она была единственным, что я видел. Я был полон желания прыгнуть вперед, в несколько шагов преодолеть расстояние между нами и наброситься на красного дракона, падая вместе с ней на землю. Где крылья, хвосты и дыхание переплетутся в сене, и наше объединенное тепло возрастет и прольется по венам, пока не поглотит обоих.
Сглотнув рык, я сдержал свои низменные инстинкты и шагнул вперед, заставляя себя двигаться медленно и не ринуться к ней по соломе.
– Хорошо, – сказал я, когда уже готовился к прыжку. – Мы здесь. Что оказалось настолько важно, что тебе понадобилось поговорить со мной таким образом?
– Кобальт. – Она остановилась, словно собирая все свое мужество. На мгновение я почувствовал ужасную борьбу внутри: ее когти вонзались в доски пола, как если бы она раскачалась на границе чего-то великого и должна была заставить себя идти вперед. – Мне нужно… чтобы ты позволил мне уйти.
Я фыркнул.
– Я никогда не мог остановить тебя, Искорка, – сказал я ей. – И знал, что орденец, вероятно, попытается предупредить Святого Георгия рано или поздно. Мне бы только не хотелось, чтобы ты шла с ним.
– Нет. – Ее голос превратился в шепот. – Я не это имела в виду. – Она посмотрела в сторону, ее взгляд был отдаленным и мрачным. – Я говорю не о том, что случилось со мной и Гарретом сегодня. Это нечто большее. Я имею в виду… – Она заколебалась, избегая моего взгляда, затем сделала глубокий вдох. – Кобальт, я не хочу, чтобы ты ждал меня дольше. Я не… Я не хочу быть твоей Sallith’tahn.
На долю секунды мир, казалось, остановился. Я уставился на нее, последнее предложение врезалось в глубины моей души.
– Что? – наконец, спросил я, голос глухо отдавался в моих ушах. Эмбер закрыла глаза.
– Мы были неправы, – сказала она, и хотя ее голос дрожал, выражение лица оставалось решительным. Ее глаза открылись, пронизывающие и пристальные, она смотрела на меня. – «Коготь» ошибался. Драконы умеют любить. Мы вполне способны на каждое чувство, которое организация так старательно подавляла. Но «Коготь» говорил нам, что мы не способны на человеческие эмоции до тех пор, пока это не превратилось в правду. И по этой причине мы становимся своего рода раздробленными.
– Я люблю Гаррета, – тихо произнесла Эмбер. Вздрогнув, я осознал, что никогда не слышал от нее таких слов в драконьем обличье. – Знаю, что нам предназначено быть спутниками жизни, Кобальт, и мне так жаль, но я не… – Она снова запнулась, уставившись в землю. – Я не…
– Ты меня не любишь, – закончил за нее я, и она содрогнулась, как если бы ей нанесли физический удар. – Я никогда и не просил тебя об этом, Эмбер.
– Знаю, – пробормотала она. – Но мы не можем двигаться дальше, ни один из нас, с нависающими над нашими головами Sallith’tahn. Мне нужно, чтобы ты отпустил меня, Кобальт. Не хочу, чтобы ты ждал смерти Гаррета, чтобы мы смогли быть вместе. Это нечестно, по отношению к тебе и ко мне.
– Я дракон, Искорка, – невозмутимо ответил я, стараясь не дать агонии, которую я сейчас чувствовал, выплеснуться на поверхность. – Человеческая продолжительность жизни – это ничто. Я умею быть терпеливым.
Она замотала головой.
– Я не хочу этого, – возразила она более решительно. – Не хочу быть с кем-то только по велению инстинктов.
Я зарычал, чувствуя, как отчаяние смешивается с безнадежностью.
– Ты сказала, что драконы могут любить подобно людям, что это часть нас. Ну, так это и есть Sallith’tahn. Если ты отрицаешь это, то отрицаешь часть самой себя.
– Кобальт. – Эмбер шагнула вперед. Я посмотрел вниз и увидел свое отражение в ее сверкающих зеленых глазах, ощутил пульсирующий между нами жар. С секунду она выдержала мой взгляд, а потом спросила, очень тихо: – Ты меня любишь?
– Я… – Захваченный врасплох, я попятился прочь от нее, мысли в голове вертелись. Она ждала, не отрывая от меня взгляда ни на мгновение. – Это не тот вопрос, который ты можешь вот так просто взвалить на меня, Искорка.
– Я знаю, – голос Эмбер звучал кротко. – Но… мне нужно нечто большее, чем Sallith’tahn, Кобальт. Если я должна выбрать между инстинктами и любовью, то я выберу любовь. Таков мой выбор, и я не могу быть с кем-то, кто не разделяет моих чувств. Итак, мне нужно знать. Ради нас обоих. Ты меня любишь?
– Я… я… не знаю, – запинаясь, пробормотал я. – В подобных делах опыта у меня мало, Эмбер. Черт, я провел всю свою жизнь с мыслью, что драконы не могут чувствовать всей этой человеческой бредятины. Что это нечто такое, на что мы не способны. – Я вздохнул, приложив лапу к глазам и сопротивляясь желанию продавить когтем череп. – Не знаю, чего ты от меня хочешь, – прорычал я. – Я бы отдал тебе все, но не знаю, смогу ли… разделить твои чувства. – Подняв голову, я посмотрел на нее. – Одни твои слова, что драконы умеют любить, еще не означают, что я пойму, какая чертовщина подразумевается под подобными чувствами. Желания быть с тобой недостаточно? Принимать тебя как мою Sallith’tahn, дракона, с которой мне предназначено провести всю оставшуюся жизнь, отличается от человеческой идеи любви? Не имею понятия. Черт, возможно, в итоге это и есть любовь. Может… – я пошатнулся, и мне пришлось присесть. – Может, я люблю.
