Он протяжно выдохнул, словно знал, что этот вопрос на повестке уже давно.
– С самого начала, – ответил он и указал на стул напротив себя. Я сел, и Мартин сложил руки на столе. – Сразу после налета на объект, – начал он, – Лукас связался со мной и все рассказал. Что миссия оказалась удачной, что цель и все его слуги мертвы, но есть один выживший, которого он никак не мог заставить себя убить. Когда он рассказал мне свой план взять тебя в Орден и вырастить как солдата, я сказал, что он совершает ошибку. Сказал, что все, исходящее от драконов, – это зло, и что настанет день, когда он обернется против нас и продаст ящерицам.
– Сэр…
Он поднял руку.
– Невзирая на мои домыслы, Лукас к ним не прислушался. Он был решительно настроен воспитать тебя как солдата Святого Георгия. Он оставался непреклонным, утверждая, что есть нечто, что может быть спасено, что не представляет собой чистое зло. – Он замолчал, затем продолжил тихим усталым голосом: – Лукас знал твою маму, Гаррет. Вот почему он забрал тебя в тот день. Прежде, чем он стал солдатом, а она вышла замуж за ученого и начала работать на организацию, они знали друг друга. Очевидно, они были очень хорошими друзьями, возможно, даже любовниками, прежде чем жизнь развела их по разным сторонам.
Я сидел там, не в состоянии оправиться. Больше секретов, больше правды, о которой я никогда не подозревал. Как много люди, которым я доверял, в действительности скрывают от меня? Было ли мое воспитание одной большой ложью?
– Когда ты родился, твоя мать больше не хотела оставаться в «Когте», – продолжил Мартин. – Возможно, до того момента она не знала, над чем в действительности работала, или, быть может, не желала растить тебя в компании монстров. Но знала, что не сможет вот так просто взять тебя и исчезнуть – «Коготь» выследил бы вас. Поэтому она ждала, и каким-то образом снова нашла Лукаса. Она заключила с ним сделку, что если Орден нападет на объект, ее семью пощадят. Они бы сбежали и исчезли без ведома «Когтя». И Лукас согласился, что Орден позволит им уйти. – Мартин вздохнул. – Но что-то пошло не так. Твоя мама была убита, попала под перекрестный огонь, когда показались драконы.
– А мой отец? – оцепенев, спросил я.
– Его тело так и не нашли, – сказал Мартин. – Но мы полагаем, что он был застрелен или сгорел дотла наряду с остальными прислужниками. В том месте никто не выжил. – Еще один момент тишины, и потом он добавил: – Лукас не простил себя за ту ночь. Вот почему он забрал тебя. Если он не смог спасти твою семью, то, по крайней мере, уберег хоть что-то. Но это твое истинное наследие, Себастьян. И по этой причине мы здесь. Потому что Лукас разглядел в тебе что-то, чего не увидел я – по крайней мере, не сразу. Он увидел… не помощника Тристана, не душу, испорченную драконами, а мальчика. Сироту, оставшегося одного в этом мире из-за него. И он решил раз и навсегда, что не позволит драконам заполучить тебя. Что отдаст последнюю дань уважения твоей матери и спасет тебя от организации.
На долгое время я погрузился в тишину, стараясь осознать все это. Я думал, что знал Лукаса Бенедикта. Но у него была и другая жизнь еще до нашей с ним встречи. Он знал мою мать, и эта мысль вызвала волну злости по всему телу. Все те годы, будучи ребенком, я мечтал о матери и семье, которую забыл. Мне бы хотелось знать их, особенно маму, но, похоже, Бенедикт знал о моей семье больше меня самого.
– Кому еще об этом известно? – спросил я, наконец, подняв глаза. – Как много людей знает, кем на самом деле были мои родители?
– Никто из ныне живущих, – тихо сказал Мартин. – Я, Бенедикт и Патриарх единственные, кто знает, что твои родители служили «Когтю». Но даже Патриарх не был осведомлен о связи между твоей матерью и Лукасом. Он заставил меня пообещать хранить тайну.
– Собирался он когда-нибудь рассказать мне? – хриплым голосом спросил я. – А вы? Или вы позволили бы мне всю жизнь верить, что «Коготь» убил моих родителей?
– Нет. – Глаза Мартина сузились. – Когда бы ты закончил базовое обучение, Лукас собирался лично сообщить тебе, все рассказать. Но после его убийства я наблюдал, как ты заставляешь себя стать идеальным солдатом. Наблюдал за тобой в битвах, как ты преследуешь врага с целеустремленной ненавистью, которую я видел только в ветеранах, и знал, что если расскажу о твоем происхождении, это уничтожит тебя. Так что я принял решение позволить тому другому мальчику умереть. Ты стал Гарретом Ксавье Себастьяном, Идеальным солдатом Святого Георгия. Мальчика, который вырос с драконами… мы сожгли и надеялись, что он никогда не объявится.
– Как их звали? – тихо спросил я. – Моих родителей. До того, как я превратился в Ксавье Себастьяна, каким было мое настоящее имя?
Мартин разглядывал меня несколько секунд, затем поднялся и прошел в комнату архива позади. Он открыл комод и быстро пролистал содержимое ящика, затем повернулся и прошел обратно к столу, бросая передо мной бежевую папку.
Я раскрыл ее. Несколько фотографий, личных дел и газетных вырезок смотрели на меня изнутри. История загадочного взрыва в частной лаборатории, очевидно, уничтожившего всех работников. И листок бумаги, помятый и пожелтевший от времени, заголовок которого гласил «Свидетельство о рождении» и ниже на строчке стояло знакомое имя.
– Гаррет Дэвид Олсен, – прошептал я, затем пробежался глазами по остальному содержимому листка. – Родился в Кембридже, Массачусетс. Девичье имя матери Сара Бекхэм. Имя отца Джон Олсен.
– Я позволил себе вольность навести справки о твоей семье, когда ты пришел жить к нам, – сказал Мартин, пока я тупо смотрел на лист бумаги, не зная, что чувствовать. – Думаю, Лукасу хотелось бы, чтобы в итоге это оказалось у тебя, невзирая на мои опасения. – Он вздохнул. – Но кем ты являлся тогда, и кто ты сейчас… не имеет никакого значения, Гаррет.
Я поднял глаза, удивленный. Как оттого, что услышал свое первое имя, так и потому, что Мартин вообще произнес нечто подобное. Мартин, верный сторонник Святого Георгия и всех его идеалов, который верил, что извращенная драконом душа безнадежна. Он заколебался, словно собираясь с мыслями, затем продолжил мрачным голосом:
– Однажды я сказал Лукасу, что от драконов не жди ничего хорошего. Что даже четырехлетний мальчик безнадежно испорчен. Что зло внутри его будет усугубляться и нарастать, и в конечном итоге он ополчится против нас. И найдутся те в Святом Георгии, кто сказали бы, что именно так все и произошло. – Выражение его лица стало более мрачным. – Патриарх определенно думал так, и это стоило ему жизни.
– Однако, – продолжил он, – я нахожу иронию в том, что тот, кто обвинял тебя в измене, сам оказался порочным сверх всякой меры. И что ты рисковал своей жизнью, чтобы изобличить его. – Мартин покачал головой, его взгляд стал пристальным. – На протяжении лет я наблюдал за тобой, Себастьян. И знаю тебя лучше, чем многие. Хотя ты заставил меня сомневаться в тебе в ту ночь, когда сбежал с теми драконами, но тут, по крайней мере, я могу признать, когда был неправ. Если бы в твоей душе было нарывающее зло, я бы уже разглядел его. – Его улыбка совершенно точно не была веселой. – Хотя это подвергает сомнению все, во что верит Орден, не так ли?
