Я встала с кровати и обернулась простыней. Прошла к балкону босиком, остановившись в дверном проеме. После сна глаза все еще щурились и никак не хотели смотреть открыто. Длинные волосы спутались и наверняка торчали во все стороны темной копной, забыв, что им положено быть гладкими. Мама пришла бы в ужас от моего вида, а мне было все равно. После того, как нежно меня ночью любил Морозко, и в каком виде нашел на поляне, я не боялась его разочаровать.
— Привет, Морозов.
Антон тут же повернулся, и… уставился на меня, немного растерянно и с ожиданием. Сглотнул натужно, стиснув пальцами одной руки поручень. Скулы напряглись, как бывало всегда, когда он смущался или волновался.
— Привет, Корсак.
Я склонила голову и оперлась плечом о косяк, рассматривая его — по-утреннему свежего и молчаливого. Со следами недавней драки с Эриком и моих на него притязаний, виднеющихся на шее и ключице. Мне стоило быть осторожнее, но разве устоять, когда запрещаешь себе что-то слишком долго? А Морозко мучил меня в снах не одну ночь.
Не хотелось ничего говорить. Обняла бы, но с поцелуями к нему сейчас точно лезть не стоило, сначала надо в ванную комнату.
— Мы вчера пропустили ужин. Я ужасно проголодалась. Кажется, и волка съела бы, а ты? — спросила, убирая прядь волос за ухо.
Антон куснул краешек губ, на секунду опустив взгляд на мои плечи.
— Я тоже. Но не думаю, что после моего… неудачного падения в ресторане, меня туда снова пустят. К тому же, я оставил там все деньги, что были с собой, — признался. — Думаю, тебе лучше сходить одной.
Я нахмурилась. Без него я точно никуда идти не собиралась, и уж тем более есть в одиночку.
— Не переживай, — ответила абсолютно уверенно — я снова была прежней Корсак. — Нас пустят и обслужат согласно уровню заявленного здесь сервиса, даже не сомневайся! Тем более, что завтрак включен в стоимость номера. А за «падение», ты точно не обязан платить один. Моя вина в этом тоже есть.
Сказала и шагнула назад в комнату.
— Я сейчас в душ и пойдем. Я быстро! Ну, я честно постараюсь быстро! — улыбнулась парню. — Ладно? Просто девушке иногда нужно немного больше времени, чтобы привести себя в порядок!
Морозко кивнул, не отрывая от меня глаз. Улыбнулся в ответ.
— Конечно.
Я отступила к шкафу, Антон продолжал наблюдать. Решив его не разочаровывать, сдернула с себя простынь — в конце концов, нам все равно предстояло увидеть друг друга обнаженными при свете дня — так почему не сейчас? Да и не таким уж скромником он оказался. Присела, отыскивая в сумке косметичку и белье. Отыскав нужные вещи, обернулась и, подмигнув серьезному Морозову, очутившемуся уже на пороге балкона, скрылась за дверью ванной комнаты.
Выдохнула, закрыв глаза.
Впервые в жизни мне не хотелось забыть о близости и смыть с себя чужие поцелуи. Думать на утро, что же со мной не так? При мысли о губах Морозко, возбуждение вновь проснулось и растеклось в крови сладким томлением. Запульсировало желанием внизу живота, горяча волнением кожу. Шепнуло на ухо, чего же именно я хочу, без намека на досаду и укор.
Значит, вот как бывает, когда ты с тем, кого любишь? Ничего не стихает и не уходит. Не заканчивается с утром пустым обменом фраз и отговорками, а только разгорается сильнее, сшивая крепче невидимыми нитями.
Я приняла горячий душ, а за ним ополоснулась холодной водой. Прошлась по коже любимым кремом. Волосы вымыла, наскоро высушила феном и расчесала. Мазнула тушью ресницы и чертыхнулась, не вовремя вспомнив о сарафане, замеченном на балконе, и об испорченном платье.
Пришлось бежать на балкон — в полотенце, конечно же!
В ресторане никто из персонала не стал задавать лишних вопросов, поэтому мы с Морозко вошли и сели за отдельный столик. Не сговариваясь, прошли на террасу мимо кислых Миленки с Русланом, лишь сухо поздоровались и все. А вот Жанка, заметив нас, живо притащила за наш столик пятую точку, еще и Влада с собой захватила. Затараторила обо всем и ни о чем.
Ну и ладно. Мы все равно с Антоном ели молча, словно никого рядом не было, глядя друг на друга.
— … обалденный фестиваль! Музыка стихла только в два часа ночи, представляете? — махнула руками. — «Suspense» не хотели отпускать, вот они и жгли! Последний альбом просто кайф, обожаю их! Но главное, что у меня теперь есть автограф самого Игната Савина! Боже, какой он душка! Влад, скажи?
— Ну, да. Интересный чувак.
— Интересный?! Да он просто ядерный! Я его вблизи видела, Агнешка! Глаза синющие, на щеках ямочки, а на бицухах татуировки… Блин, не могу поверить, что он женат. Как так-то? Где справедливость?.. — Жанка шутливо закрыла своему парню уши. — Влад, не обращай внимания, это я так шучу!
— Да я понимаю, — ответил тот. — Надо будет нам с тобой на концерт какой-нибудь девичьей группы сходить. Вдруг у них окажется что-то поинтереснее татуировок.
— Серьезно? Ох, уж это вряд ли! Что надо я тебе и без концерта покажу!
Жанка построила Владу глазки и неожиданно сообщила:
— А между прочим, Эрик с Иркой еще утром уехали. Вот и скатертью дорожка! Я этого Покровского теперь на дух не переношу! Все выходные испортил!.. — окинув нас внимательным взглядом, подруга спросила, не удержавшись: — Э-э, а вы что, поссорились, что ли? Сидите, молчите… Может быть, нам лучше уйти?
Мы не ответили, едва ли слыша ее слова. Нам больше не было дела ни до Эрика, ни до Ирки, ни до фестиваля. Сейчас, когда тело насытилось завтраком, голову поднял другой голод — не менее сильный. Хотелось только одного — побыстрее оказаться наедине.
Мы возвращались в отель не касаясь друг друга, иначе бы сорвались. Но едва я открыла дверь номера и переступила порог, как Морозко нашел меня и сгреб в охапку — дверь просто захлопнулась под весом наших тел. Впился в губы, в два счета расстегнул сарафан и стянул на талию. Поднял юбку и меня вскидывая вверх.
— Антон, сумасшедший! Подожди! — но я была довольна. Прогнулась навстречу губам, нашедшим грудь. Задышала часто, встречая руку между бедер — там, где жар.
— Не могу!
— Неужели это ты, Морозов?
— Сам не знаю. Не понимаю, что со мной, но у меня от тебя едет крыша. Я никогда такого не чувствовал. Агния?
— Да, Морозко. Да!
Бикини слетели, а вслед за ними упал сарафан. Я стянула с Антона футболку и помогла расстегнуть джинсы. Впилась пальцами в плечи, обхватывая ногами голые бедра.
Дверь постукивала в такт нашим движениям, но стыд был последним, о чем мы думали. Да и вообще, были ли они — мысли? В тишине номера звенели только оголенные чувства и стучали сердца.
— Тише, Огонёк! — Антон поймал зубами мою нижнюю губу, отпустил и поцеловал снова, заглушая стон. Прижался теснее, давая себя почувствовать. — Нет, ты точно чудо! Мне нравится в тебе все!
