Опасения медицинского характера терзали не только политическую элиту. Их распространяли лекторы, пропагандисты, учителя в виде агитлегенд и простых предостережений. Традиционные представления о телесной инаковости другого наложились на неприязненные чувства, вызванные ситуацией «колониализма наоборот». Смесь получилась гремучей.
Москвичи опасались, что контакт с «неграми» чреват тяжелыми венерическими или кожными болезнями: «Представители третьего мира могут быть носителями заболеваний, чуть ли не проказы. Ну и сифилиса, конечно»
[578]. Дети слышали предупреждения типа «особенно опасно брать что-то у чернокожих туристов на Красной площади»
[579]. И детям, и взрослым объясняли: «Особенно опасны с точки зрения заразы негры»
[580]. Иногда такие объяснения программировали поведение человека надолго: «Я потом (после Олимпиады. — А. А., А. К.) еще некоторое время на негров в Москве посматривала с опаской, а их на Универе и Юго-Западе, понятно, много было»
[581].
Очень часто чернокожие гости обвинялись в намеренном заражении советских людей венерическими заболеваниями через предметы общественного пользования, например через автоматы с газированной водой (cм. подробнее с. 217, 248). Наш московский собеседник, который в 1980 году был подростком, слышал историю, как «в стакане ранним утром (4–5 утра) мыл член негр»
[582]. В первые дни Олимпиады по Москве расходились слухи, что «около одного из автоматов газированной воды задержали негра, который копался в нем (внутри)»
[583]. Аудитории слуха было ясно, что манипуляции «негра» с автоматом не могли привести ни к чему хорошему.
Инфекционной опасностью, исходящей от иностранцев, объяснялись реальные и вымышленные меры предосторожности. У кого-то «обсуждали на работе вопрос об усилении гигиены. Чаще мыть руки, не пить газировку из автоматов и т. д.»
[584]. А кто-то пересказывал совершенно фантастические слухи:
Продавцам в магазинах выдадут тонкие прозрачные перчатки, которые почти не видны на руках, чтобы не заразиться от иностранцев. Вещь, которую смотрел иностранец, надо будет после этого взять пинцетом и отложить
[585].
Идея инфекционной опасности поддерживалась различными официальными мероприятиями. Так, на протяжении всего учебного года, предшествующего Олимпиаде, учителя и директора московских школ настойчиво рекомендовали родителям вывезти детей из города на лето, объясняя такую необходимость именно «большим скоплением народа и неизвестными инфекциями»
[586]. Такие сугубо «научные» предупреждения были весьма эффективны: олимпийская Москва, по воспоминаниям многих, была действительно почти полностью очищена от детей.
Жуки и холера: техники скрытого заражения
В 1915 году гимназистка Наталья Миротворская из города Скопина (ныне Рязанская область) записала в своем дневнике целый перечень новых для начала XX века страхов, связанных с возможностью массового отравления:
Каких только ужасов на войне не бывает! Теперь немцы с аэропланов льют горючую жидкость, которая все на своем пути истребляет до мелочей. Неприятеля губят удушливыми газами. Эти газы часто истребляли целые полки, хотя теперь против газов применяются повязки. Еще немецкие шпионы во всей Руси хотят отравить воду в колодцах, реках, родниках и т. д. Недавно у нас в Скопине схватили двух шпионов. Их еще заметили в пути. Они все время очень хорошо разговаривали по-русски. Рядом с их номером сняла номер тайная полиция. Когда услыхали, что приезжие стали говорить по-немецки, их арестовали, но один в окно успел убежать. Оказалось, что это евреи и они отравили воду в одном колодце, но яду было пущено немного, так что успели воду обеззаразить
[587].
В этом тексте пересказы вестей с фронта оказываются в одной связке с традиционными стереотипами об «отравителях воды в колодце», которые возникают всегда, когда появляется опасность массового заражения. Вредитель, представитель чужой этнической (евреи) или социальной (например, врачи) группы, заражающий опасными болезнями, — частый персонаж хроник XIV века; в то время в европейских городах при возникновении эпидемий евреев нередко обвиняли в отравлении рек и колодцев, хотя встречались и более экзотические обвинения. Так, в одной хронике сказано, что евреи хотели отравить всех христиан через подмешивание в сыр лягушек и пауков
[588]. Такие обвинения не перестали звучать и в XIX веке. Во время Отечественной войны 1812 года русские крестьяне обвиняли в отравлении водоемов французов, а через пятнадцать лет, в разгар холерной эпидемии 1831 года, — поляков. Даже в начале XX века фиксировались случаи, когда крестьяне готовы были растерзать чужака, заподозренного в отравлении воды. Так случилось, например, в маленьком белорусском местечке, где еврей, обвиненный в отравлении колодца, едва спасся от разъяренной толпы
[589].
Отметим, что в этих легендах уже возникает представление о способности врага не просто убить, но совершить массовое убийство — с помощью некоего «химического оружия» (массовое отравление воды ядами) или «биологического» (заражение еды пауками и лягушками) — за несколько веков до того, как настоящее химическое и биологическое оружие было изобретено и применено. Неудивительно, что в тот момент, когда применение оружия массового поражения, пусть и в ограниченных масштабах, стало реальностью, образ врага, занимающегося массовыми убийствами, — назовем его «инфекционным террористом» — прочно стал частью современного фольклора.
В 1915 году во время битвы под Ипром немцы впервые успешно применили отравляющий газ (хлор), после чего химические атаки проводились и Англией, и Францией. Так называемая «газовая война» шла вплоть до 1918 года. Использование отравляющих веществ в массовом масштабе вызвало шок: теперь военный противник изображался как враг, которому неведомо ничто человеческое. Ходили жуткие слухи не только об отравлении газом, но и о том, что враги научились наконец делать из холеры биологическое оружие: враги не только заражали этой болезнью уже привычные колодцы
[590], но и «с неприятельских аэропланов бросали ‹…› чеснок с холерными бациллами»
[591]. При чем тут чеснок, спросите вы? Именно чеснок считался самым лучшим средством спасения от холеры в 1910–1920‐х годах. Наши собеседники рассказывали, что именно благодаря чесноку их семьи выжили во время эпидемии холеры
[592], возбудители которой попадают в человека через загрязненную пищу и еду. (Надо сказать, что основным методом лечения холеры является восполнение жидкости, которая теряется при болезни, и использование антибиотиков. Несмотря на то что чеснок имеет репутацию «природного антибиотика», никакого действия на холерный вибрион он не оказывает.) А слухи про бомбардировки чесноком с холерой внутри указывали на изощренное коварство врага: ты подбираешь то, что считаешь лекарством, а оно приносит смерть.
