В общем, как-то сразу беседа за столом не заладилась. До ругани дело, разумеется, не дошло, но противоречий было куда больше, чем точек соприкосновения. Вернее, одно недовольство друг другом и было. И только мастер Гай молчал, вздыхал и грустно моргал, было видно, как неприятно ему все происходящее. В общем – все как всегда.
А я стоял и гадал – зачем вообще все это было устраивать? Ясно же, что никто ни о чем не договорится, для чего понадобилась эта встреча?
Впрочем, может, так положено какими-то древними уложениями? Дескать – без взаимных претензий войну не положено объявлять.
– Не уйдете? – в какой-то момент грохнул кулаком по столу Георг. – Ну, значит, придется нам вас отсюда силой попросить убраться?
– Это ваша официальная позиция? – доброжелательно осведомился у него Раллег. – А вы вообще имеете право на подобные заявления? Или император, когда мы замостим вашими телами дороги, ведущие к сердцу континента, снова заявит, что он никому ничего не должен? Похоже, подобные вещи у него в чести!
Да, это сильно. Немалый талант нужен, чтобы так красиво и витиевато облить дерьмом одновременно и императора, и его брата.
– Мне грустно, – в наступившей тишине голос архимага Туллия прозвучал особенно отчетливо. – Рагеллон в огне, скоро пожалуют обычные спутники немирья – голод, холод, болезни, а мы не можем или не хотим услышать друг друга. Я слишком стар для того, чтобы взывать к вашему разуму, стар и слаб. Да и не примете вы моих доводов, жажда крови уже затмила ваши головы. Война… Пусть будет война. Но я все же скажу то, что должен, – победителей в ней не будет, только проигравшие. А теперь прошу меня извинить, я покину этот дом. Не могу и не хочу видеть то, что здесь сейчас произойдет.
– Ловко, – просипела Аманда, глаз которой опять сиял багровой мутью. – Экий хитрец!
– Достойная дочь сгинувшего рода, – с оханьем поднявшись с кресла и демонстративно держась за поясницу, архимаг приблизился к девушке, а затем уставился в ее глаза. – Твой отец почитал меня как равного себе. Он прислушивался к моим советам и пожеланиям.
Знавал я короля Роя. Сомневаюсь, что он вообще хоть в медяк чье-то мнение, кроме собственного, ставил. Поесть, выпить и кого-то убить – это про него. А вот слушать умные речи какого-то старикашки – точно нет.
– А я и не подумаю это делать, – Белая Ведьма не отвела глаз, напротив, она даже не моргала, прямо как змея какая-то. – Больше скажу – я убью вас. Если будет нужно – жизнь на это положу, но еще до того, как испущу дух, увижу вашу смерть.
– Эй-эй! – дернулся было принц Георг, не очень-то довольный такими речами, но его остановила рука патриарха. Жилистая, замечу, рука, крепкая, привычная не только к перу, но и к мечу.
– Даже так? – не обращая на происходящее вокруг внимания, мастер Гай выпрямился, его пальцы сильно сжали посох, он больше не изображал из себя немощного старика. – У меня немного другие планы на собственную жизнь и твою смерть, но о них мы поговорим в другой раз и в другом месте.
– Уж не сомневайтесь, – раздвоенный язык облизал губы. – Мы встретимся. Обязательно встретимся.
– Буду ждать, – произнес архимаг и покинул комнату.
Глава четырнадцатая
– Вот все и встало на свои места, – громыхнув стулом, поднялся и Аэль. – Принц, вы можете выполнить то поручение, с которым вас послал сюда император, и на этом закончим. Вернее – тут-то все и начнется. Мне, например, очень нравятся ваши уши, не стану скрывать. Они будут чудно смотреться на ожерелье, которое я подарю ей. Кому «ей»? Той одной, единственной.
Одна-единственная тем временем негромко объясняла Люцию то, что он должен догнать архимага Туллия и передать ему небольшой подарочек, лежавший в мешке с побуревшим от засохшей крови дном, а после привести сюда Агриппу.
Хорошо, что она изменила свое решение и не отправила с этим поручением меня. Не скажу, что мне было сложно все это выполнить, но и вести разговоры с мастером Гаем не имелось никакого желания.
Шеппард и несколько высокопоставленных рыцарей, стоящих на противоположной стороне комнаты, после слов Аэля затопали ногами и загалдели, выражая свое недовольство услышанным. Их можно понять – какой-то ушастый ублюдок, чьи сородичи столетиями числились изгоями в этом мире, сейчас в лицо хамит представителю одной из самых старых королевских фамилий Рагеллона. Но в драку все же не полезли, ума на это у них хватило. Кстати – поскольку мастер Гай ушел, то шансы на то, что в заварушке, случись таковая, победим мы, значительно возросли. Из магов, кроме нас и эльфа в забавной хламиде, в комнате никого нет, и сталью тут особо не помашешь, так что если Аманда даст команду убивать, то все эти железнолобые болваны обречены.
А ведь тут еще сидит и патриарх Ордена Истины, выпотрошить которого любой из нас за счастье сочтет! Заодно, кстати, и на лицо его глянуть можно будет. Интересно ведь, что там, под капюшоном скрывается? Или кто?
Правда, конечный итог все равно не изменится – уйти архимаг ушел, но недалеко же, потому непременно встретит нас на выходе из дома, да еще с компанией отборных гвардейцев двух крупнейших держав, но все равно – весело может получиться.
Хотя… А ведь веселее всего будет как раз ему, архимагу Туллию. Сами посудите – принц мертв, патриарх мертв, мы тоже все неживые, а он, мастер Гай, одновременно уничтожил тех, кто стоит у него на пути, кого своими, кого нашими руками, да еще и со всех сторон молодец.
Интересно – он это все так просчитал, или просто его судьба любит?
– Люди всегда хотят мира, – звучно произнес предводитель чернецов. – Мир – их естественное состояние. Не война.
– Люди всегда говорят о мире, перед тем как начать войну, – возразил ему канцлер. – И нам, не людям, это известно куда лучше, чем кому-то другому. Чем больше звучит слов о том, что солнце светит всем одинаково, тем больше появится на земле безвестных могил. Потому лучше война, чем мир, человек. Как минимум, так все будет честнее.
– Люди и честь, – рассмеялся Аэль, на щеках его обозначились ямочки. – Кверте Раллег, вы связали в одной фразе два понятия, не имеющих друг с другом ничего общего.
«Кверте» на их языке означает что-то вроде «очень уважаемый» и используется только тогда, когда эльф в самом деле так думает, а не просто ради приличия. У них, ушастых, вообще в этой связи все очень сложно. Они словам придают большее значение, чем мы, считая, что все произнесенное – материально.
– Достаточно, – принц Георг тоже вскочил на ноги. – Лично я наслушался оскорблений вволю, с меня хватит. Война? Отлично. Быть посему. И теперь-то Империя точно пройдется огнем и мечом по вашим лесам, да так, что даже пней не останется. Пустыня там будет, как в Халифатах! А тебя, любитель ушей, лично уничтожу, вот этими вот руками. Я не любитель пыток, мне ближе честный бой, лицо в лицо, клинок в клинок, что бы вы там себе о нас ни думали. Но для тебя я сделаю исключение, поверь. Ты же, как и я, – принц? Отлично. Я прикажу позолотить тот кол, на который тебя посажу.
