Конечно, он пытался меня отодрать от себя, орал что-то на своем языке, но я снова и снова вонзал сталь в его живот, выплевывая в его перекошенное лицо самые черные подсердечные ругательства, что только знал, и радуясь тому, что ощущаю на своих руках кровь этого ублюдка. И прекратил это делать только потому, что меня отодрали от него крепкие руки имперских гвардейцев.
– Силен, – как мне показалось, с ноткой уважения произнес Левий. – У меня деды-прадеды служили в гвардии Айронта, сам в казармах рос, но я и половины бранных слов, что ты выдал, никогда не слышал.
Эйванн хрипел, выгибаясь на земле, его руки были прижаты к животу, из которого густо сочилась кровь. Жив, подлюка!
– Дайте добить! – прохрипел я, вырываясь из крепких рук усатого гвардейца. – А потом делайте со мной, что захотите.
– Имеет право, – пробасил тот, кто меня держал. – Он дружка его прирезал. Сотник, надо бы дозволить.
– А это решать мне, – мелодично прозвенел голос Эвангелин, а после и она сама присоединилась к нам. – Господин Левий, не хмурьтесь. Мы победили, опасность миновала, а значит, я имею право выйти из кареты. Пока шел бой, я выполняла ваше указание и не высовывалась наружу – все, как вы мне сказали тогда в Миклайте. Помните? «Я отвечаю за вашу жизнь, потому в случае опасности вы находитесь внутри экипажа или помещения до той поры, пока все не закончится или я за вами не приду». Все закончилось, а потому теперь снова главная я.
– Сказано было немного не так, но – хорошо, будь по-вашему. – Левий оглядел свое изрядно поредевшее воинство. – Так, вы трое – проверьте тела. Выживших эльфов добить. Парень, сколько их всего было?
– Двадцать воинов, два мага и вот эта плесень, – ответил я. – Ну и нас трое.
– Трое? – заинтересовалась Эвангелин. – А кто… Хотя это подождет. Итак, господин эльф, у меня для вас плохая новость. Вы умираете.
– Не хо-чу. – С каждым словом изо рта Эйванна выплескивалась кровь. – Помоги!
– Это в моих силах, – покладисто отозвалась магесса, присела рядом с дергающимся в судорогах телом эльфа и ткнула пальчиком в его изрезанный живот. – Оп! И одна ранка затянулась. И не только снаружи, но и внутри, что очень важно.
Ох, какая же злоба меня в этот миг взяла! Не описать мне этого, не получится. Перед глазами прямо багровая пелена встала. Тело Жакоба вон лежит, еще теплое, а эта мразь собирается лечить того, кто его убил. Я как волк взвыл и задергался, пытаясь освободиться.
– Заткнись, парень, – ладонь гвардейца залепила мне рот. – Мистресс знает, что делает.
– Спаси, – шептал Эйванн, выпучив глаза. – Спаси!
– Почему нет? – согласилась магесса, охотно переходя с ним на «ты». – Но сначала скажи – зачем ты меня тут ждал? И откуда тебе был известен путь, по которому я следую?
Эльф что-то прошептал, и Эвангелин кивнула.
– Да-да, ни я, ни мои люди тебя не тронут, ты сможешь уйти туда, куда пожелаешь, даю тебе в том свое слово мага. Но лечить тебя прямо сейчас я не стану. Вы, эльфы, изрядные лгуны. Сейчас ты мне правду скажешь, а став здоровым, непременно соврешь. Говори.
Я не слышал, что мой враг шептал ей почти на ухо, видел только усмешку магессы, ироничную и саркастическую одновременно.
– Как-то так я и думала, – в конце концов произнесла она, вставая с колен. – Ничего нового. Поистрепался господин архимаг, пропало изящество и оригинальность его задумок. Впрочем, так всегда и бывает: за взлетом следует падение, за вдохновением – душевная пустота. Мой милый, вы можете завершить то, что начали. Отпусти мальчика, Клаус, – он, как ты верно заметил, в своем праве. И как тот, кто нас спас, и просто как юноша, потерявший друга. В молодые годы подобные потери ощущаются очень остро, по себе помню.
– Ты-ы-ы-ы! – заскрипел зубами Эйванн. – Слово мага!
– Ни я, ни мои люди тебя не тронут, как я и обещала. А про лечение в клятве слова не было, – передернула плечами Эвангелин. – Что до этого юноши – он твой человек, так что разбирайся с ним сам. Ну что ты насупился? Да, прием банальный, так ведь сработал же? Как говорил один мой друг: «простые планы и простые вещи – самое надежное из того, что есть на свете. В них нечему ломаться».
– Спасибо, мистресс, – меня наконец отпустили; плечо ныло немилосердно, но я нашел в себе силы поклониться магессе. – И за то, что напомнили мне слова учителя, и за то, что не лишили возможности заплатить долг чести.
– Не за что, – Эвангелин повернулась и направилась к карете, бросив на ходу: – И за те слова, которыми ты меня в своих мыслях называл, я тебя тоже прощаю, потому что в состоянии тебя понять.
Можно было бы сжечь эту пакость магией, или вспороть ему брюхо, развесив требуху по кустам, или… Вариантов много, но это все не то.
Потому я поступил проще. Я вынул кинжал из головы Жакоба, тихонько попросив у него прощения за то, что потревожил, а после, не отрывая своего взгляда от широко открытых глаз Эйванна, начал потихоньку вводить лезвие под эльфийский подбородок. Не резко вбивать, как поступил он, а легонечко так, чтобы умирающий ощутил движение смерти, проникающей в его тело.
И я получил от этого удовольствие. Резкое, сильное, почти физическое. Жалко только, что нельзя его убить снова и снова, я бы не отказался.
– Силен, – с уважением произнес Клаус. – Достойно. А теперь тащи его тело в общую кучу, так госпожа велела.
В голове шумело, плечо болело, ноги подгибались, но я выполнил его требование. Правда, закинуть его на верхушку кучи не смог бы, но тут гвардейцы пришли на помощь, отодвинув меня в сторонку и схватив покойника за руки-ноги.
– Стойте, – попросил я их, цапнул руку Эйванна и, сопя, стянул с пальца перстень с тускло поблескивающим камнем.
– Мародерство в имперской армии наказывается десятью плетьми, – громыхнул голос Левия.
– Это вы служите Линдусу Второму, – устало отозвался я. – Ко мне эти порядки не имеют никакого отношения. Да и не трофей это, а напоминание о долге. Платка нет, узел завязать не на чем. Вот, вместо узла перстень будет.
– Оставь его, – приказала офицеру Эвангелин, стоящая у лошадей и поглаживающая одну из них. – Он ранен, вымотан, окончательно запутался. А ты, мой милый, иди в карету и жди меня там.
– Нет, – помотал головой я. – Сначала мне надо Жакоба похоронить. Эй, вы, оставьте его!
Двое гвардейцев было подняли тело моего друга и потащили к остальным, но мой оклик их остановил.
– Мистресс велела тела снести в одну кучу, – Левия явно начало раздражать мое поведение. – Мы делаем то, что она приказала.
– А его – не надо, – шатнувшись, ответил я и сплел пальцы, подготовив их для заклинания. – Я сейчас лопату с поляны принесу, выкопаю могилу и похороню его как положено.
– Пусть, – снова заступилась за меня Эвангелин. – Амальрик, помоги ему. И плечо посмотри, а то он, того и гляди, чувств лишится.
