Не то чтобы последние двое сильно мешали, просто они стояли на моем пути, и это их сгубило.
А после меня самого чуть не прибили, причем исключительно из-за собственной глупости. Плащ Левия-то я так и не снял, вот за него меня и стреножили. Просто-напросто резко рванули на себя сзади, я на ногах и не устоял. А в такой сутолоке упасть – последнее дело. Не добьют, так затопчут.
Тут так и получилось. Ну почти получилось, поскольку увернуться от сверкнувшего подобно молнии клинка мне удалось, он воткнулся в землю, лишь слегка оцарапав мне щеку, а второй удар этот удалец нанести не успел: кто-то походя снес ему голову, и тело моего потенциального убийцы повалилось на меня же, залив при этом кровью, хлещущей из разрубленной шеи.
Как я из-под него выбрался, как дальше брел по полю боя, ожидая удара с любой стороны, – рассказ крайне неприятный, как, впрочем, и любое честное повествование о том, что такое война. Нет в ней никакой красоты, уж поверьте. И не стоит доверять полководцам, говорящим о том, что «война – это искусство». Для них, находящихся далеко от крови, смрада и смерти – да, искусство. Игры разума, стратегия и тактика. Но им не надо умирать, эту честь они предоставляют другим.
В какой-то момент светлый день стал подобием ночи. Дым становился все гуще и удушливей, мы все топтались на золе, в которую превратилась высокая трава, еще утром колыхавшаяся под ветром. Дождей давно не было, она высохла и, конечно же, вспыхнула, как спичка, от первой же искры.
Темноты добавляли и черные тучи, что как привязанные встали над равниной. Молнии из них не обрушивались, и страхолюдного вида воронки тоже не наблюдалось, но мне было предельно ясно, что это порождение магии, причем очень и очень мощной, на которую способен далеко не каждый чародей.
Двигаться становилось все труднее: мало того, что следовало вертеть головой во все стороны, ожидая нападения и пытаясь высмотреть своих друзей, так еще и мои ноги постоянно цеплялись за тела павших воинов, причем некоторые из них были еще живы. Один такой даже попробовал из последних сил ударить меня кинжалом. Хорошо хоть, я заметил это движение и добил упрямца, а то обзавелся бы дыркой в правой ноге, что здорово осложнило бы мне жизнь.
Единственное, что радовало, – на этот раз не надо гадать, союзника или противника я убиваю. Здесь все – чужие.
Собственно, именно эта мысль и оказалась последней перед тем, как рядом что-то очень громко грохнуло, а после пришло осознание того, что я поднялся в воздух, как птица. Ощущение, признаться, так себе, уж не знаю, чего это некоторые люди всю жизнь мечтают о подобном. И самое неприятное, что за взлетом всегда следует падение, выражающееся в том, что ты со всего маха падаешь обратно на землю. У птиц есть крылья, у людей – нет, иного результата ждать не следует.
Само собой, что в моем случае так и вышло, причем я врезался в черную от гари твердь очень и очень сильно, настолько, что у меня не только чуть кишки через рот не выплеснулись, а и дух вылетел. В смысле – сознание я потерял. Только что навстречу мне летела земля – и сразу мрак перед глазами.
Первым ко мне вернулся слух, и это было не очень хорошо. Нет, шум битвы – это очень много звуков, и не самых приятных. Но когда совсем рядом с тобой десятки голосов завывают в ужасе и молят о спасении – это даже для сражения не слишком обычно. Добавим сюда вонь горелой плоти, треск огня и смутно знакомый хохот, и можно делать кое-какие выводы. А именно – похоже, я нашел тех, кого искал. По крайней мере, того, кто расскажет, где найти остальных.
– Ты сумасшедший! – завопил пронзительный голос. – Тебя не просто надо убить, тебя… Остановите его!
Я приподнял голову и судорожно дернулся – именно в этот момент совсем рядом на землю упал обугленный дымящийся труп, а его голова оказалась в аккурат напротив меня. Смотреть в черные пустые глазницы и любоваться раззявленным в немом крике ртом того, кто минуту назад еще дышал, думал, на что-то надеялся, а сейчас представляет собой черный от копоти костяк – так себе удовольствие даже для того, кто и сам сжигал людей живьем.
Люций дель Корд в это время творил что-то невозможное, не укладывающееся в обычную логику. Он один атаковал сразу пятерых магов Светлого Братства! Не отбивался от них, не пытался уйти от заведомо проигрышного боя, как непременно поступил бы я, а, повторюсь, напротив – навязывал им бой!
Отдельно стоит заметить – как в прошлых сражениях, простые солдаты место, где сошлись в поединке маги, огибали, звон мечей теперь звучал в стороне. Снова произошло деление на людей и магов, каждый убивал и умирал в той битве, которая ему ближе.
Люций небрежным жестом перенаправил натравленную на него стайку «зубастых звезд» куда-то в гущу боя, погасил «огненный смерч» столбом воды, а после сам спустил «пса мрака» на одного из магов Братства, причем тот упустил момент, когда его можно было развоплотить. Или, как это называл Ворон, – «укротить». Особо умелые маги вообще могут этого пса на того, кто его вызвал из небытия, обратно натравить. Но если момент упущен – все. Эту тварь теперь ничем не остановишь, остается только от него защищаться и ждать, когда он сам исчезнет. Враг «пес мрака» страшный, но срок его пребывания на нашем пласте реальности крайне недолог. Ставь «щиты света», «доспех прозрачности» на себя наложи, главное – не жди, пока он тебе в глотку вцепится.
Этот маг, похоже, ничегошеньки из этого не знал или просто не очень часто с кем-либо дрался. «Пес мрака» – заклинание не самое распространенное, но и редким его не назовешь, любой из нас сразу бы защиту возводить начал. Но не тут-то было. Этот чудак стоял и смотрел, как черная тварь, ощерив зубастую пасть, прыгает на него.
И ничего не делал! Вообще ничего!
Само собой, через несколько секунд он уже хлюпал кровью, что-то бессвязно мыча, а антрацитово-черная бестия рвала его горло.
Второго противника Люций скормил болотной твари, использовав одно из запретных заклинаний высшего порядка. Даже маги прошлого нечасто открывали порталы на иные пласты реальности, дель Корда же подобные мелочи давно не волновали.
А третьего его врага, который как раз собрался попотчевать прислужника Белой Ведьмы чем-то вроде «песчаной вьюги», убил я, решив, что в данный момент мне выгодней выступить на стороне своих былых союзников. Уж кто-кто, а Люций-то точно знает, где его хозяйка.
«Знак крови» прожег дыру в белом балахоне ровно там, где у людей бьется сердце, маг Братства начал оседать на землю, попробовав, впрочем, развернуться и посмотреть на того, кто ударил его в спину.
– Ага! – радостно крикнул дель Корд, и в тот же миг «призрачная коса» снесла с плеч голову еще одного прислужника архимага. – Семь!
Подсчет убитых магов ведет. Есть у него такая привычка, по прошлым стычкам помню.
– Шесть, – поправил его я, поднимаясь на ноги. – Один мой. Мое почтение, мессир Люций.
Здорово меня все же приложило – кабы не шпага, на которую я опирался, то мог бы и упасть. Хорошо, что я ее так и не выпустил из рук. Голова кружилась, ноги дрожали, земля так и норовила из-под них уйти.
