Больница Вэлли-Фордж, Финиксвилл, Пенсильвания. Шесть недель спустя
«Когда я впервые увидел молодого летчика Чарльза Вудса, у него не было ни носа, ни ушей, а его рот (если это можно было так назвать) представлял собой голое отверстие». Так начинается автобиография Джо Мюррея. Мюррею было двадцать один год. Он только что окончил Гарвардскую школу медицины (1943) и прошел хирургическую практику в «Бригаме». Он отработал в Вэлли-Фордж три года в качестве штатного хирурга, прежде чем снова вернуться в «Бригам». Всю свою жизнь Мюррей знал, что хочет быть хирургом, но понятия не имел, куда заведет его обучение.
Когда Вудс оказался в Пенсильвании, он был скорее мертв, чем жив. У него было обезвоживание, недостаток питательных веществ и инфекция. Около 70 % его тела покрывали ожоги. Понимая, что надо найти способ прикрыть обожженные участки на теле Вудса, Мюррей и его команда связались с родственниками недавно умершего пациента и получили согласие на использование его кожи для спасения пилота. Мюррей знал, что пересаженная кожа продержится от 10 до 14 дней, после чего придется искать другого донора. Врачи пытались бы постепенно использовать собственную кожу Мюррея. Ближайшие несколько месяцев летчику предстояло перенести множество операций и последующих болезненных перевязок.
Врачи приступили к лечению Вудса всей командой: каждый работал над разными частями тела и лица. «То, что мы делали, было похоже на проращивание семян. Мы старательно подготавливали «почву», на которой могли «вырастить» бесценные участки кожи», – писал Мюррей. К немалому удивлению Мюррея, кожа умершего донора продержалась на летчике более месяца. Это имело решающее значение для судьбы Вудса: у него было время, чтобы немного восстановиться и «вырастить» достаточно собственной кожи для новой пересадки. Спустя 18 месяцев и двадцать четыре операции Вудс окреп достаточно, чтобы отправиться домой. Он невероятно страдал, но каким-то образом сохранил ясность ума, позитивное отношение к жизни и драйв. Он стал успешным бизнесменом, политиком и большим другом Мюррея. О случае с Вудсом Мюррей писал: «Случай с Чарльзом стал моим первым шагом на пути к использованию тканей одного человека для спасения жизни другого».
В 1951 году Мюррей завершил свое обучение в «Бригаме» и провел какое-то время в Нью-Йорке, изучая пластическую хирургию. В то время он уже точно знал, что хочет вести хирургические исследования, и видел связь между длительным пребыванием трансплантатов на теле Чарльза Вудса и проблемой отторжения пересаженных почек. Ему нравились, казалось бы, непреодолимые задачи, и он понимал, что есть умирающие пациенты, для которых необходимо сделать хоть что-то. Мюррей присоединился к команде Юма, которую поддерживали Мур и Торн. Для экспериментов выбрали собак. Первые три года большинство работ Мюррея были посвящены удалению обеих почек собаки и возвращению одной из них в разные места на теле животного. Цель заключалась в определении оптимального месторасположения трансплантата. Со временем Мюррей остановился на том же месте, что в 1951 году выбрал Кюсс, а впоследствии Амбурже.
Бостон, Массачусетс. Осень 1954 года
«Как многие близнецы, Ричард и Рональд были лучшими друзьями», – рассказывал Мюррей о Герриках, однояйцевых братьях-близнецах, изменивших всю трансплантологию. Ричард и Рональд Геррики выросли на молочной ферме в Ратленде, штат Массачусетс. В 1950 году они оба вступили в ряды вооруженных сил в самый разгар Корейской войны. Рональд служил в армии, а Ричард – в береговой охране. К моменту демобилизации в 1953 году они планировали снова вернуться в Массачусетс и жить вместе. Однако Ричард так и не объявился, и вскоре Рональд получил письмо, в котором говорилось, что его брат находится в Чикаго, где проходит лечение от хронического заболевания почек. Когда Ричарду стало хуже, его перевели в Брайтон, Массачусетс, чтобы он мог умереть рядом со своей семьей.
В больнице старший брат близнецов по имени Вэн спросил, может ли он отдать свою почку младшему брату. Врач хотел было отказать, но вдруг увидел копию Ричарда – его однояйцевого близнеца Рональда, стоявшего среди других членов семьи. Возможно, пациенту можно было помочь. Врач знал, что «кучка сумасшедших» проводит исследование на эту тему в «Бригаме», и связался с Джоном Мерриллом, чтобы узнать его мнение. Сам он мог предложить Ричарду Геррику лишь диализ.
Когда Меррилл услышал о близнеце, он согласился взяться за этот случай. Учитывая, что Вэн, а не Рональд, предложил свою почку, возникает вопрос, что было в тот момент в голове у Рональда. «Я слышал о таких операциях, – рассказывал он, – но это казалось мне чем-то из области научной фантастики. Впервые в нас пробудились крошечные искорки надежды… У меня произошла серьезная переоценка ценностей. Понимаете, я был 23-летним парнем, молодым и здоровым, а врачи собирались разрезать меня и забрать один из органов. Даже мысль об этом меня шокировала. Я испытывал противоречивые эмоции. Конечно, я хотел помочь своему брату, но единственной операцией, которую я переносил до этого, была аппендэктомия
[60], и мне она не очень понравилась». В 1950-х годах не знали еще ни одного случая успешной трансплантации органов у людей (или животных), и все операции считались очень рискованными. Однако у Рональда просто не оставалось выбора.
В 1950-х годах не знали еще ни одного случая успешной трансплантации органов у людей (или животных), и все операции считались очень рискованными.
Мюррей и его команда понимали, что собираются сделать нечто радикальное и противоречащее заповеди «не навреди». Они проконсультировались с терапевтами, представителями духовенства и юристами, большинство из которых выступили за этот шаг, однако не все. Генри М. Фокс, глава психиатрического отделения в «Бригаме», после беседы с Рональдом писал: «Я полагаю, нам не следует терять голову от предвкушения первой успешной трансплантации почки… Важно понять, имеем ли мы, как врачи, право давить на здорового близнеца, выясняя, готов ли он на такую жертву. Я не считаю, что у нас есть такое право, поскольку здоровый близнец подвергается потенциальной опасности, а исход для пациента неизвестен».
Ситуация существенно отличалась от тех, к каким мы привыкли сегодня. Пациенты с почечной недостаточностью могут долго находиться на диализе, поэтому потенциальные доноры не чувствуют, что убивают пациента, если отказываются жертвовать почку. Кроме того, у каждого потенциального реципиента есть доступ сразу к нескольким потенциальным донорам. С появлением иммуносупрессии отпала необходимость полной совместимости донора и реципиента. И что самое важное, когда мы беседуем с потенциальными донорами сегодня, мы подробно обсуждаем, чего ожидать во время операции, каким будет восстановительный период и каковы долгосрочные риски жертвования почки. В то время, когда Рональд Геррик принимал решение, не было достаточно полной информации о том, как отсутствие одной почки может сказаться на продолжительности жизни. Рональд задал этот вопрос Мюррею и его команде и получил следующий ответ: «Мы обратились в страховые компании за статистикой и выяснили, что жизнь с одной почкой не сопровождается дополнительными рисками». Для Рональда это был «прыжок веры». В ночь перед операцией Ричард написал Рональду записку: «Убирайся отсюда и езжай домой». Однако Рональд был настроен решительно и без колебаний разорвал записку.
