Поскольку смерть мозга не была констатирована, ребенок становился донором после циркуляторной смерти. Семья направилась в операционную вместе с нами, чтобы быть рядом с мальчиком до последней секунды (в то время мы находились в операционной вместе с семьей в момент отключения системы жизнеобеспечения, стараясь сливаться со стенами, пока родственники прощались. Сегодня мы ждем за дверью или в смежных операционных). Родители включили его любимую колыбельную и прочитали любимую сказку. Его любимые мягкие игрушки тоже были там: они лежали в колыбели, в которой родители принесли мальчика.
Врач аккуратно достал дыхательную трубку из отекшего горла ребенка, а мама и папа прижимали к себе сына и целовали его щечки, пока тот делал последний выдох. Затем они положили его на стол, еще раз поцеловали и вышли, а мы быстро сделали длинный разрез и извлекли его красивые органы. Поначалу мы едва сдерживали слезы (или не сдерживали), однако, как только приступили к операции, маленький мальчик стал нашим пациентом, донором. Нам требовалось как можно осторожнее извлечь его органы. Мы должны были сделать это ради него, его семьи и наших реципиентов. В ту ночь каждый, придя домой, обнял своих детей крепче, чем обычно.
Я все еще помню первое извлечение органов после окончания резидентуры. Мы полетели за ними на север. Донором был мужчина лет 60, у которого наступила смерть мозга после сердечного приступа. Когда мы добрались до места, часть команды пошла в операционную, чтобы все подготовить, а мы с Майком, лидером команды, направились в отделение интенсивной терапии. Я думал, что мы просто поговорим с медсестрами и осмотрим донора, но Майк сказал, что нам предстоит беседа с семьей донора.
Я сразу ощутил ком в горле. Представьте себе следующую картину: скорбящая семья сидит в отделении интенсивной терапии у постели любимого человека, как вдруг входят стервятники и заявляют, что они пришли за их отцом/братом/сыном, чтобы забрать его органы для какого-то незнакомца (выражение «забрать органы» не используется; мы предпочитаем более нейтральное – «извлечь органы»).
В тот день мы вошли в комнату ожидания отделения интенсивной терапии и увидели около дюжины родственников и друзей донора. Несмотря на то что близкие донора переживают одно из худших мгновений своей жизни, они обычно рады возможности пожертвовать органы дорогого им человека. В тот день в комнате ожидания кто-то плакал, кто-то смеялся, кто-то держался за руки. Когда они увидели нас, их лица просияли.
Несмотря на то что близкие донора переживают одно из худших мгновений своей жизни, они обычно рады возможности пожертвовать органы дорогого им человека.
Майк начал благодарить их за бесценный дар, а затем рассказал о процессе в целом. Он подчеркнул, как много жизней спасет их родственник, и объяснил, что это произойдет уже ночью и следующим утром. Они вслушивались в каждое слово. Когда он закончил, они задали множество вопросов: кто станет реципиентами? откуда они? сколько времени займет операция? можно ли с ними встретиться? начнут ли органы работать сразу же? Это была приятная встреча. Они не могли вернуть дорогого им человека, но те жизни, которые он мог спасти, лишали его смерть бессмысленности. Мы расспросили семью о доноре, его увлечениях и о том, как бы ему хотелось, чтобы его вспоминали. Хоть мы и собирались разрезать его и разложить по сверткам, не было более уважительного способа отдать честь этому человеку. В конце беседы мы все обнялись. Родственники попрощались с донором, и мы вывезли его из отделения интенсивной терапии.
Прежде чем приступить к извлечению органов, мы обычно произносим несколько слов о доноре. Как правило, это делают медсестры из отделения интенсивной терапии, которые ухаживали за пациентом, а также анестезиологи и хирурги. Мы часто зачитываем отрывок из стихотворения или выражаем мысли от лица семьи. У многих в глазах стоят слезы, но при этом мы ощущаем приток энергии. Мы служители донорских органов, именно мы помогаем донору сделать свой бесценный подарок. Это большая ответственность, но мы берем ее на себя с уважением и гордостью. В любой другой области медицины мы посвящаем себя борьбе со смертью, защите пациентов от болезней, облегчению страданий, связанных с раком, сердечными приступами и травмами. В трансплантологии все иначе. В этой области смерть является точкой отсчета.
Когда люди думают об умерших донорах (обычно неприятное слово «трупы» стараются не использовать), то чаще всего они представляют тех, кто погиб в результате мотоциклетных или автомобильных аварий, а также молодых людей, у которых внезапно случилось мозговое кровотечение. Однако многие доноры умирают по медицинским причинам – например, некоторые дети умирают из-за аллергической реакции на укус пчелы или съеденный арахис. Они погибают в ситуациях, которые никогда не должны были произойти. К таким донорам можно отнести младенца, который умер после того, как отец навалился на него во сне; молодого человека, оступившегося на лестнице и скатившегося по ступенькам; 7-летнего Калеба, чей обычный день превратился в худший кошмар для всей семьи.
Прежде чем приступить к извлечению органов, мы обычно произносим несколько слов о доноре. Как правило, это делают медсестры из отделения интенсивной терапии, которые ухаживали за пациентом.
Калеб был средним ребенком из трех: он был двумя годами младше своего героя Коула и двумя годами старше сестры Кэти. Этот веселый и добрый малыш обожал обнимать всех своих родственников при любой возможности. То декабрьское воскресное утро началось слишком рано. В комнате Коула и Калеба ночевал двоюродный брат детей, и мальчики, проснувшись на рассвете в предвкушении игр, пошли в комнату, где спали Дэн и Лиэн, родители. Лиэн велела мальчикам идти в гостиную и тихо там играть, пока не придет время собираться в церковь. Она предложила им пораскрашивать или заняться чем-то еще, только не будить младшую сестру. Лиэн снова заснула и проснулась, когда услышала голос Калеба, сидящего на половине кровати мужа. Он чем-то подавился; она не могла понять, что он ей говорил. Сначала он разговаривал, но потом потерял способность издавать звуки.
Они позвонили 911 и отнесли Калеба вниз. «Скорая помощь» задерживалась, возможно, из-за вечернего снегопада. Те минуты ожидания были мучительны для Дэна и Лиэн. Они думали посадить Калеба в машину и самостоятельно отвезти в больницу, но потом решили этого не делать. К моменту прибытия врачей Калеб посинел. По выражению лиц парамедиков родители поняли, что их сын в большой опасности. Его отвезли в местную больницу, а затем быстро перевели в Мэдисон, где тут же направили в операционную. Хирурги обнаружили в его дыхательных путях зеленую кнопку. Она была маленькой, но расположилась так, что полностью перекрыла поступление воздуха. В течение следующих двух дней Калеб оставался интубированным. За него дышали аппараты.
В любой другой области медицины мы посвящаем себя борьбе со смертью. В трансплантологии все иначе. В этой области смерть является точкой отсчета.
Сначала все думали, что ему может стать лучше. Ребенок находился в искусственной коме, чтобы мозг имел возможность восстановиться после кислородного голодания. Врачи сказали многочисленным родственникам, дежурившим у постели, что они попытаются разбудить его на следующий день. Они попросили всех поехать домой и хорошо отдохнуть. После отъезда близких Лиэн вышла в дамскую комнату, а когда вернулась, мониторы Калеба издавали сигнал тревоги. Кровяное давление и пульс мальчика подскочили, а затем резко упали. Лиэн поняла, что его не стало. Это был момент, когда мозг Калеба вышел за пределы черепа.
