Под взрыв хохота Шона и Кайла он выбежал из амбара и побрел к свету в сторону хлева. Здесь он отыскал себе тихое местечко и улегся на солому. Насмешки братьев задели его, потому что слишком уж они были близки к его истинным чувствам к пленнице.
Он взъерошил волосы руками и выругался. Bas mallaichte, она Кэмерон! Под одним одеялом с вором скота! Почему же тогда эта девушка не выходила у него из головы? Она была красива, несмотря на темный кровоподтек на щеке и царапины, которые получила во время своего нелепого побега через лес. Но одна только внешность не могла так повлиять на него. Почему же его так тянуло к ней? Почему он поддался своему позыву и поцеловал ее? Если его братья узнают об этом, у него могут возникнуть проблемы. И все же они сочли забавным дразнить его из-за Сэм. Они и не догадывались о его истинных чувствах.
– Она Кэмерон, черт побери, – пробормотал он в темноту, и фырканье лошади было единственным ответом, который он получил. Он ощупал свой ноющий подбородок, и перед глазами тут же живо возникла та, которая нанесла ему эту рану.
Целовать ее было самым неразумным, что он когда-либо делал. И он оставит все это как есть. И лучше никогда больше не будет приближаться к прекрасной пленнице.
Погруженный в свои мысли, он услышал хихикающую парочку только тогда, когда они в обнимку вошли в слабый круг света у входа. Пейтон быстро встал и шумно откашлялся, чтобы избавить и себя, и воркующую парочку от неловкости.
Они перестали обниматься, и Пейтон узнал Шона, который встал перед девушкой, защищая ее.
– Что ты здесь делаешь? – спросил тот, нахмурившись.
– Я отдыхаю от тягот этого дня. То, что привело тебя сюда… – Пейтон кивком указал на девушку, – … очевидно. Так что прошу прощения.
Чтобы больше не мешать этим двоим, он направился к амбару. Шумные веселые люди. Огонь привлекал всех, и танцующие кружились под музыку. Дождевые тучи наконец отступили, и опустилась ночь, как будто предназначенная для бурного торжества.
Новобрачные в очередной раз были вынуждены выпить за какой-то тост, и все с ликованием стукались кружками с пивом. Пейтон подумал о встрече в хлеву и покачал головой. Шон, как всегда, не упускал удобной возможности, и Пейтон надеялся, что отец девушки не заметит их исчезновения. Должно быть, из-за самоуверенности Шона девушки так обожали его. Пейтон опасался, что однажды Шон не сможет так легко выпутаться из своих интрижек. Но это будут его проблемы.
Заметив Блэра у огня, он подсел к нему. Блэр был самым спокойным из братьев Маклин. Его не особо интересовали излишества. Он не слишком много пил и не особо часто смеялся над шутками других.
– Прекрасный праздник, не правда ли? – приветствовал он Пейтона и подвинулся в сторону, чтобы освободить ему место.
– Шон говорит, отец просыпался? – сменил тему Пейтон. Блэр не был человеком, который любит светские беседы, и затрагивал такие темы только из вежливости.
– Да. И он ужасно распереживался из-за этой бабы. Ведь она действительно позаботится о его самочувствии как надо, не так ли? Думаешь, она может причинить ему вред?
Пейтон решительно покачал головой:
– Нет. Будь спокоен. Она не причинит ему вреда.
Блэр наклонил голову и указал пальцем на подбородок Пейтона.
– Росс говорит, что она нанесла тебе эту рану. Это так?
Смущенный, Пейтон уставился в пол. Как долго Росс наблюдал за ними, прежде чем дал о себе знать?
– Это моя вина, – ушел он от ответа и вместо этого спросил: – Что, собственно, она такого сделала? Почему Стюарты взяли ее в плен?
– Я не совсем понял. Но Каталь был по-настоящему взбешен. Он сказал, что Дункан и Дугаль – тупицы. Несмотря на то, что они знали, что мир между кланами едва держится, они все равно похитили эту женщину. Они думают, что она знает, кто стоит за кражами скота, или что она, возможно, сама замешана в этом деле.
– Несмотря на то, что я провел с ней некоторое время, она и для меня загадка. Но она уж точно не крала скот. Она даже на лошадь без посторонней помощи не сядет.
Блэр кивнул.
– На самом деле, она не кажется особо опасной. Но это, в сущности, не наше дело. По просьбе Каталя мы увезем ее дальше от границы, а то, что он будет с ней делать, мне безразлично.
Пейтон уставился в пустоту. С Блэром так было всегда. Он задавался вопросом, каким лордом станет однажды его брат. Для Блэра всегда было достаточно просто присоединиться к мнению Каталя. Конечно, Стюарты и Маклины много лет были союзниками, связали друг друга клятвой заключения мира, но Пейтон боялся, что слепое доверие Блэра к его другу когда-нибудь обернется против него.
Размышления Пейтона прервались, когда дверь хижины, в которой находился Фингаль, открылась, и оттуда вышли три женщины. Они коротко обговорили что-то, а затем ушли. Сэм среди них не было.
– Могу я предложить тебе кружку пива?
Молодая женщина с округлыми бедрами, кудрявыми светлыми волосами и веснушками по всему лицу плюхнулась на скамью рядом с Пейтоном и подала ему упомянутую кружку.
– Ты выглядишь таким серьезным. Это праздник радости, разве ты не хочешь отпраздновать с нами?
Пейтон оглянулся на хижину. Дверь оставалась запертой. Затем он повернулся к женщине по правую руку от себя, которая только что дерзко положила руку ему на колено.
– Ты беспокоишься об отце, не так ли? Меня зовут Келси, и я могу отвлечь тебя немного, если хочешь. Я уже некоторое время наблюдаю за тобой, и, думаю, пришло время увидеть, как ты смеешься.
– Келси, послушай, это очень мило с твоей стороны, но…
– Никаких «но». Выпей, а потом мы потанцуем! Мне потребовалось все мое мужество, чтобы подойти к тебе. Без танца ты от меня не избавишься.
Ее улыбка была лучезарной, и, хотя на щеках ее проступил румянец, она выдержала взгляд Пейтона.
– Хорошо, Келси. Один танец, – согласился он, надеясь таким образом изгнать Сэм из своих мыслей.
Я поблагодарила женщин за помощь и устало прислонилась к двери хижины. Наконец-то отдых. Я закрыла глаза и глубоко вдохнула. Хозяйка, госпожа Маккуарри, была очень приятной. Она, в общем-то, в одиночку справлялась с уходом за Фингалем и в конце концов посоветовала мне снять мокрое платье. Так как у меня больше ничего не было, она дала мне одно из своих старых нарядов, в который ее округлости больше не вписывались.
С благодарностью рассматривала я простое темно-зеленое платье. Оно было лучшего качества, чем то, что носила я. Ткань была гораздо приятнее на ощупь, а коричневый плетеный пояс даже придавал всему этому нотку элегантности.
Я вылила последний остаток теплой воды в таз. Теперь, когда Фингаль после половины бутылки виски спал глубоко и крепко, впервые за несколько дней у меня было нечто вроде уединения.
