Сейчас, когда мужчина бодрствовал, отчетливо было ясно, что Фингаль Маклин – прирожденный глава клана. Мужество, сила и решимость сквозили в его взгляде, и, хотя я хорошо помнила насмешки Дункана и Дугаля, аура этого человека требовала к нему уважения. Он был птицей другого полета, в отличие от братьев Росса, которые, хоть и вели себя высокомерно, однако обеспечивали себе уважение людей только силой, а не искренним почтением.
Послед первых укусов, которые молча сделал Фингаль, он дружелюбно посмотрел на меня.
– Спасибо, девочка.
– Вам лучше есть медленно. Ваш желудок уже несколько дней ничего не получал, и…
– Никаких «и»! – прервал он меня с набитым ртом.
Я смотрела на него с поднятыми вверх бровями. Мне, в сущности, было все равно. Он был достаточно взрослым, чтобы знать, что делает. По этой причине, а также потому, что я понятия не имела, как его остановить, я позволила ему продолжать и стала щупать свое выстиранное платье. Оно было почти сухим благодаря очагу в хижине, и я сложила его, чтобы взять с собой.
Фингаль внезапно заговорил:
– А теперь расскажи мне, кто ты на самом деле. У тебя целительные руки, но от твоего печального взгляда у меня начинается недомогание.
Он скрестил руки на покрывале и выжидающе посмотрел на меня.
– Милорд, я пленница. Если вам не нравится мой взгляд, то отпустите меня на свободу, – любезно предложила я.
Его громкий смех заставил меня испуганно вздрогнуть.
– Великолепно! Действительно великолепно, lassie.
Фингаль, несмотря на преклонный возраст, все еще был внушительным мужчиной, и смех, заставлявший его глаза сиять, был заразителен. Я не могла сдержать слабого подергивания уголка рта. «Lassie» звучало у него почти как ласковое отеческое слово.
– Ладно, пленница. Тогда скажи мне для начала свое имя, чтобы я знал, кого благодарить за лечение моей раны.
– Мое имя Саманта Кэмер…
– Да, да. Кэмерон, я вижу. Но я задаюсь вопросом, почему я не знаю тебя. Поверь, Саманта, много лет назад у меня вошло в привычку знакомиться со своими соседями. И хотя, судя по твоему лицу, ты могла бы быть ребенком Изабель и Томаса Кэмеронов, однако, судя по всему, это не так. Ты слишком взрослая. В то время они не были женаты. К тому же, будучи ребенком лорда, ты бы не стала носить такое одеяние, как это, – он указал на аккуратно сложенное платье и вопросительно посмотрел на меня.
Нервно ломая пальцы, я пыталась придумать ответ. Будучи в сознании всего несколько часов, этот человек уже видел меня насквозь.
Что же я могла ответить на его вопрос? Хотя я действительно происходила от Изабель и Томаса, нас разделяло добрых десять поколений. Почему у меня было такое сильное сходство с предками, я тоже не знала.
Поскольку я не дала ему ответа, он снисходительно кивнул.
– Ну что ж, Саманта Кэмерон, поскольку я уверен, что могу еще некоторое время наслаждаться твоим обществом, мы поговорим на эту тему позже. А теперь посмотри, где отсыпаются мои бесполезные сыновья, и спроси у них, когда они думают отвезти меня в Буррак. Я старик и хочу умереть в своем доме.
– Вы не умрете. Сегодня вам уже гораздо лучше. Лихорадка пошла на спад, – заверила я его.
Он замахал на меня руками и проворчал:
– Я это знаю, а эти негодники – нет. Пусть немного побеспокоятся о своем старом отце.
Быстро скользнув к двери, я покачала головой. Мне нравился отец Пейтона. Он обладал чувством юмора, был шумным и вполне бодрым. Время, проведенное с ним, наверняка будет очень интересным.
Холодный утренний воздух проник мне под платье, и я растерла руки. Скоро по ночам, наверное, будет морозно. Тогда, надеюсь, что уже давно вернусь в свое время, приму горячую ванну и в своих флисовых штанах с попкорном из микроволновки буду смотреть фильм. Если бы эти люди здесь знали, что все это их не коснется…
– Madain math, – пожелал мне Кайл доброго утра. – Он еще жив? – прямо спросил он, кивком указав на дверь хижины.
Я улыбнулась, как всегда, когда Кайл был рядом со мной. Он был таким беззаботным и веселым.
– Жив, но желает, чтобы это осталось нашей тайной. Поэтому я не удивлюсь, если он разразится громкими причитаниями, как только ты войдешь в дверь.
Кайл рассмеялся:
– Да, это вполне похоже на него. Но не волнуйся. Я буду испытывать ужасную жалость и постараюсь поднять ему настроение. – Он сунул мне под нос колбасу, приготовленную накануне, и шагнул мимо меня в ту самую комнату, где лежал его отец.
Я направилась в сторону конюшен. Если мужчины уже подготовили наш отъезд, я точно найду их там. Я свернула за угол и угодила в объятия Шона – в прямом смысле слова, потому что я уткнулась прямо в него.
– Ай, извини! – воскликнула я, потирая колено, которое ушибла при столкновении.
– Thoir an aire! Не так резко! – предупредил он меня. – Если ты хочешь, чтобы я был рядом с тобой, тебе стоит только сказать. – Его слова сопровождались подмигиванием, и, к своему стыду, я покраснела. Как он находил способ флиртовать в любой ситуации, мне было невдомек. В этом отношении он напоминал мне Райана Бейкера, неоспоримого принца моей средней школы, которому явно было чему поучиться у Шона.
Я воздержалась от ответа и быстро сменила тему.
– Твой отец спрашивает, когда мы отправляемся?
– Мы готовы. Когда Росс наконец запряжет волов, мы уезжаем. Пейтон и Блэр уже отправились. Один крестьянин видел, что здесь бродят английские солдаты. Мы хотим избежать их, если это возможно.
– Почему?
Было ли все это связано с восстанием, о котором мне рассказал Пейтон в наш первый день? Речь здесь шла об английских «красных мундирах» и восставших шотландцах? Разве это было не в 1745 году? Но Ванора уже в 1740-м произнесет проклятие и тем самым отправит их в бесконечную жизнь без всяких чувств. Я была абсолютно уверена, что этот день еще не наступил.
– Потому что это именно «красные мундиры», – прервал Шон мои размышления и подмигнул мне. – Саксонцы могут оказаться у нас в плену.
– Повозка готова, мы можем отправляться, – прервал нас Росс.
По коже побежали мурашки, когда я посмотрела на него. Его улыбка не доходила до меня, потому что я видела перед собой только его глаза. Глаза, в которых погасла искра жизни.
Не могу представить, что должно произойти, чтобы я напала на него и убила его. С нашей первой встречи Росс всегда был добр ко мне. Он мне нравился. Мне даже было его немного жаль. Несправедливо, как к нему относились остальные. Так почему я должна сделать что-то ужасное? Я никогда не смогу никого убить, в этом я была уверена. Но видение…
Полностью погруженная в свои мысли, я выполняла все возложенные на меня обязанности, и, только когда мы уже довольно долго ехали, мне пришло в голову, что клинок не у меня. Все было так, как сказал Пейтон: в ближайшее время я никого не убью.
