— Ма-а-а-м! — слышится из спальни протяжный крик дочери.
Влетаю в комнату к Полине и застаю её сидящей на нашей с ней кровати. Слабый ночник освещает побледневшее лицо дочери и выступившие капельки пота на её лбу.
— Мам, мне очень-очень плохо.
Глава 28
Артём.
— Осталось немного, — произношу негромко, взглянув в зеркало заднего вида.
Лида держит на руках спящую Полину и то и дело касается губами её лба. Девочке совершенно неожиданно стало плохо — помимо температуры, которая поднялась до высокой отметки в считанные минуты, прибавилась рвота и сильная слабость. Полина буквально не могла вставать на ноги и жаловалась на сильную усталость и тошноту. Новикова не раздумывая позвонила детскому педиатру, который настоятельно рекомендовал вызвать ребёнку скорую помощь, для того, чтобы поехать и оформиться в стационар. Скорая помощь не понадобилась, потому что я предложил Лиде отвезти их в больницу лично. Так гораздо быстрее и надежнее.
Новикова напряженно смотрит в окно на мелькающие в темноте улицы и дома. Видно, что она сильно волнуется. Нервно закусывает нижнюю губу и что-то тихо шепчет. Гладит Полину по влажным волосам и вновь всматривается на дорогу. Это не та паника, которую я обычно привык видеть на её лице. Это что-то гораздо глубже и сильнее — страх за жизнь и здоровье собственного ребёнка. И хотя мне не понять её чувств даже близко, но отчего-то хочется подбодрить Лиду и сказать ей, что всё будет хорошо.
Я останавливаюсь прямо у приемного отделения детской больницы, где заведующим отделения педиатрии работает мой давний школьный товарищ. Выхожу из машины, достаю из багажника сумку и осторожно беру сонную Полину на руки. На посту дремлет пожилая медсестра в мятом белоснежном халате, которая увидев нас на пороге лениво открывает глаза и начинает задавать Лиде дежурные вопросы о самочувствии и симптомах.
— Ожидайте. Скоро к вам спустится доктор, — сообщает она будничным тоном и подпирая рукой морщинистую щёку вновь засыпает.
Мы занимаем один из свободных диванов и ждём прихода врача. Но проходит пять минут, десять, а в приемном отделении кроме нас и спящей медсестры больше никого нет. Лида взволнованно касается губами раскаленного лба Полины и посматривает на часы. Отчего-то мне хочется защитить её от лишних переживаний и дурацкой бюрократии.
— Можно поинтересоваться, где доктор? — нависаю над мирно спящей работницей больницы, и та от неожиданности дергается.
Непонимающе смотрит на меня своими чёрными маленькими глазами и несколько раз подряд моргает.
— Я же сказала, что скоро придет и осмотрит, — раздраженно отвечает она.
— Доктор должен быть здесь уже через минуту, уважаемая. В противном случае мне придется среди ночи разбудить своего давнего товарища, который работает у вас в отделении. Павел Игоревич Дятлов. Слыхали о таком? — я достаю из кармана мобильный, но рука медсестры тут же тянется к стационарному телефону и набирает короткий номер.
Ровно через минуту дежурный педиатр спускается в приемное отделение. Несколько раз подряд извиняется перед нами за задержку и наконец начинает осматривать Полину.
— Лучше бы оформиться к нам в отделение для более подробного обследования. Мы возьмем соответствующие анализы и будем ставить диагноз исходя из результатов. Папа может занести вещи на третий этаж и попрощаться с дочкой, — кивает доктор в мою сторону.
Я почему-то не сопротивляюсь и не указываю ему на ошибку. Это как минимум неуместно в данной ситуации и никому не важно, поэтому я просто беру Полину на руки и она, обхватив мою шею своими руками, вновь засыпает. Её маленькое тело горячее и кажется, что температура поднялась ещё выше, поэтому я быстрым шагом иду следом за доктором, а Лида едва поспевает за нами по бесконечно длинным коридорам. Она волнуется и постоянно поглядывает на дочь.
— Артём, в квартире остался Джимми, — вдруг спохватывается и произносит дрожащим голосом.
— Не волнуйся, Лида, я присмотрю за собакой. Выгуляю и накормлю.
Она растерянно кивает и остановившись у входа в отделение принимает Полину на руки.
— Если что-нибудь нужно — не раздумывая звони мне, договорились? — спрашиваю её напоследок и открываю дверь в отделение.
— Хорошо, — произносит Новикова почти беззвучно.
— Всё будет хорошо, Лида. Я завтра утром заеду к вам.
Новикова кивает и смотрит на меня с благодарностью, своими грустными голубыми глазами, в которых столько отчаянья и страха, что я начинаю волноваться о том, справится ли Лида со всеми сложностями. Нужно будет позвонить Паше и попросить присмотреть за Новиковой и её дочерью.
— Поправляйтесь, — произношу напоследок, перед тем как Лида скрывается в темном коридоре отделения.
Домой к Марго я возвращаюсь в каком-то смятенном состоянии. Джимми вертится вокруг своей оси, когда видит меня на пороге и настойчиво зазывает на кухню, чтобы получить свою порцию дополнительного ужина. На столе стоит шарлотка и остывший чай — то, что Лида приготовила для нас троих, но угостить не успела, а в гостиной — распакованные игрушки, в которые мы с Полиной не так давно играли.
Снимаю с себя одежду, падаю на диван в гостиной и достаю телефон. Несколько секунд пялюсь на фотографию Новиковой в мессенджере, вспоминаю как два часа назад она не без удовольствия извивалась и стонала в такт моим движением. Как кончала от прикосновений пальцами, словно секса у неё не было минимум полгода. Вспоминаю и опять завожусь с полуоборота. Наверное, пока не трахну её — не успокоюсь. И не поможет ни Инесса, ни Рита. Только она, Лида.
Джимми притаскивает в зубах тряпичную куклу, которую я подарил сегодня дочери Лиды и бросает игрушку на пол. Хочет, чтобы я поиграл с ним, да только это игрушка Полины — маленькой девочки, которой сейчас плохо. Я забираю у собаки игрушку и набираю короткое сообщение Паше, чтобы устроил всё лучшим образом для Новиковой. Палату и нормальное лечение.
«Как вы?», — пишу смс-ку Лиде и жму «отправить».
Мне и правда тревожно за Полину, как-никак успел немного с ней подружиться и прикипеть. Ответ не заставляет себя долго ждать — Новикова отвечает мне почти сразу же.
«Поселили в одиночную палату. Ставят капельницу. Спасибо тебе за заботу, Артём».
* * *
— Это просто ротовирусная инфекция, — слегка улыбаясь произносит Лида, когда я приезжаю к ним во второй раз. — А слабость была, потому что ацетон подскочил до самой высокой отметки.
В палату привычно не пускают, поэтому Новикова выходит из отделения в тесный коридор и встает рядом со мной. Измученная и не выспавшаяся, с темными кругами под глазами. В простой домашней одежде, которая подчёркивает её худобу и тонкую талию, которую кажется можно обхватить кольцом из пальцев.
— Как Полина? — спрашиваю и отхожу немного в сторону, потому что мимо нас бесконечно проходят люди.
