В Лондоне я хожу на блошиный рынок Портобелло-роуд (Portobello Road Flea Market). Обычно я приезжаю туда в воскресенье утром, заказываю в пабе плотный и вкусный английский завтрак, а потом все утро гуляю вдоль прилавков, копаюсь в антикварных вещицах, перебираю золотые пуговицы и кружева, любуюсь на старые фотографии, брошки с камеями, листаю романы о Шерлоке Холмсе, рассматриваю сувениры с «Роллинг Стоунз» и «Битлз», захожу в магазины со старинными вещами, начиная от созданий Мэри Куант до творений бренда Burberry, и обувью Doc Martens десятков расцветок. Глядя на готические костюмы, которые там тоже есть, невольно вспоминаешь графа Дракулу, и кажется, что он уже вышел на охоту и поджидает своих жертв в Вест-Энде.
Приехав учиться в Лондон по обмену, очень важное для меня открытие я сделала как раз на Портобелло. Это была викторианская блузка. Она потом стала неотъемлемой частью моей модной эстетики. Белая блузка с рюшами: классика, красота и романтика одновременно. Я начала их собирать. Сегодня у меня около тридцати винтажных блузок, некоторые в отличном состоянии, другие сохранились не очень хорошо, но все это мои трофеи. Выразительный широкий рукав. Крой подчеркивает грудь и талию. Высокий ворот, вышивка и узкие манжеты на запястье — настоящая романтика. Я сразу представляю себе красивую, изысканную английскую аристократку с алебастровой кожей, которая носит эту блузку. Мне нравится, что они были придуманы в эпоху королевы Виктории. В то время в любом культурном обществе говорили в первую очередь о женском образовании и праве женщин на голосование. И викторианская блузка одновременно была женственной и феминистской, приличной (закрывала горло) и неприличной (обнаженная кожа была видна сквозь прорези broderie anglaise, или английской белой вышивки). Я всегда так или иначе использую эту блузку в своих модных показах. Французский гипюр, складки и сборки, куча мелких деталей — все это требовало кропотливой ручной работы. В сочетании с мужскими твидовыми брюками (с узором ткани «гусиная лапка») или застиранными джинсами и высоким каблуком блузка создает неповторимый образ. Английская романтика — генетический код моего модного стиля. На один из показов я пригласила британскую модель Эрин O’Коннор, и она выходила на подиум в блузке в викторианском стиле с открытой спиной и в драных шортах.
Дома, где живет творчество
В Париже находятся два моих любимых музея. Каждый посвящен одному из художников, работы которого меня вдохновляют.
Музей Оранжери (Musée de l’Orangerie). Расположен в самом сердце Парижа, в садах Тюильри. В этом музее находятся «Кувшинки» Клода Моне. За несколько лет до смерти Моне рассказал главному архитектору Лувра Камилю Лефевру, что придумал, как нужно показывать эти картины: им необходимы два овальных белых зала с мягким дневным светом. Смежные залы, вызывающие ассоциацию с символом бесконечности, создают «иллюзию бесконечного целого, волны без горизонта и без берега», как писал сам Моне, при просмотре картин, которые занимают сто с лишним метров в длину. Уникальный дизайн крыши позволит рассеивать естественный свет, и подсветить их сверху. Он заполняет пространство, когда солнце высоко, а на закате или когда небо затянуто тучами становится приглушенным. В этой игре со светом отражен весь опыт Моне: он рисовал кувшинки при естественном свете, меняющемся в течение дня, сам посадил и разбил сад, который изображал на картинах. «Кроме живописи и садоводства я больше ни на что не годен», — писал он о себе. Его картины в сокровищнице музея Оранжери — наглядный пример того, как крошечное зерно идеи падает на благодатную почву и постепенно превращается в мировой шедевр на все времена.
Музей Родена (Musée Rodin). Роден был реалистом-романтиком. Самые известные его работы — любовники, сжавшие друг друга в страстных объятиях. В этом магическом месте романтическое настроение не покидает вас ни на минуту. Музей расположен в отеле Biron, похожем на старинный замок. Здесь в 1908 г. у Родена была мастерская. В музее выставлены мраморные скульптуры, рисунки, фотографии и картины мастера. В саду перед музеем стоят его знаменитые работы «Мыслитель» и «Врата ада». «Мыслитель» отлит в бронзе. Он сидит, подперев рукой подбородок, на небольшой площадке, окруженной высокими аккуратными конусообразными кустами. Это роденовский памятник человеческому интеллекту. Когда вы заходите внутрь, то погружаетесь в атмосферу чувственности: холодный мрамор «Поцелуя» кажется теплым и живым, мягким и податливым, как человеческая кожа. Другие работы — гладкие мускулистые тела в грубых кусках мрамора — как будто выходят на свободу из каменной темницы. Одно из самых трогательных произведений — две руки в тот неуловимый момент, когда они так близко, но еще не встретились. Есть здесь и зал Камиллы Клодель, его ученицы и любовницы. Ее вальсирующая пара и другие скульптуры, где изображены любовники, были созданы по мотивам отношений с Роденом. Глядя на историю их страсти и несчастной любви, вы чувствуете, как сердце наполняется любовью и печалью.
Живущие в темноте
Я сова, и мне нравится ночная жизнь в Париже и Нью-Йорке. Когда я оказываюсь в толпе полуночников (les gens de la nuit), это зрелище всегда меня завораживает. Ночью в Нью-Йорке открывается параллельная вселенная для тех, кто любознателен, отважен и опасен. Если я в правильном настроении, то с головой ухожу в мир воображения, сказки, драмы, фантазии и желания. Темнота выпускает на волю мой дух совы и убирает все запреты. Все, что мы не позволяем себе днем, после полуночи можно воплотить в жизнь.
Один из самых любимых моих клубов на Манхэттене — The Box. Он находится в Нижнем Ист-Сайде, где, будто в фильме Феллини, среди золотых стен ночь наполняется жизнью. Каждый дюйм холла — блеск декаданса: диваны обиты красным бархатом, на сводах потолка огромные люстры, гибкие девушки исполняют акробатические номера на обручах над баром, и висят они так низко над посетителями, что до них можно дотронуться. В этом клубе люди становятся собой, и я физически чувствую их радость оттого, что они сбросили застегнутый на все пуговицы дневной образ и выпустили на волю бунтующую душу, что могут наряжаться (или раздеваться) по воле ночи.
Не останавливайтесь в холле, идите дальше, в кабаре — там вас ждут гедонистические бурлески с БДСМ-тематикой. Одно такое шоу напоминало выступление дьявольского цирка: будто кто-то открыл ящик Пандоры, из которого вылезли на сцену все мыслимые и немыслимые ночные существа. Руководил всем этим действием Демон в прозрачном обтягивающем костюме, а на сцене дико извивались танцовщицы, пытаясь освободиться из паутины. В одном из номеров прожектор выхватил из темноты группу танцовщиц в сексуальных костюмах черных кошек — с ушками и усами, в высоких черных сапогах на шпильках, больше на них ничего не было. Полуобнаженный индийский акробат свернулся, словно кобра, в стеклянном ящике. Доминатрикс в платье с красными блестками щелкнула кнутом, и обнаженные мужчины склонились к ее сапогам на шпильках и поцеловали их. В финале выступали римский гладиатор, Мария-Антуанетта, Бэтмен и Робин в облегающих костюмах из спандекса. В отличие от французского кабаре, где главная тема — это обольщение, стиль нью-йоркских шоу грубый, жесткий, откровенно эротичный, с элементами жестокости, но всегда увлекательный.
