Ленка мрачно взглянула на меня, сообразив, что теперь у нас появилось целое поле для обыска. В самом буквальном смысле. К школе прилегал обширный участок, на любом месте которого могла оказаться искомая банка.
– Тогда нужно искать ее, пока там не было уборки, – предложила она.
– Едем?
Мы доехали до нужной школы очень быстро. Не знаю, каким невезением придется расплачиваться впоследствии за то, что автобус ехал без проблем и не попал в пробки. На остановке мы выскочили и резво направились в сторону школы.
– Помедленнее, – взмолилась я, не поспевая за более высокой подругой. Та чуть сбавила шаг.
– А если мы не найдем банку на пришкольной территории? – спросила Ленка.
– Тогда возвращаемся к безнадежному стилю мышления.
Доступ на территорию школы оказался простейшим: нужно просто войти в ворота. Вот только за ними начинался Апокалипсис в миниатюре: дети на площадке. Везде бегающие, все видящие, всех сбивающие с ног, они казались серьезной помехой на пути к истине.
– Главное – держать уверенную физиономию, – шепотом посоветовала Ленка. Мы завернули за угол, чтобы начать с более незаметных участков, а там, глядишь, дети и на обед уйдут.
Если использовать географические термины, то описать пришкольную территорию можно следующим образом: равнина, покрытая травой. Изредка попадаются произрастающие широколиственные деревья. На ровной, как стол, поверхности, никакого мусора не было. Несколько раз попались веточки, сорванные ветром с деревьев, и на этом находки закончились.
– Какие чистюли, – с отвращением пробормотала я. Мне всегда было жаль тратить время на уборку. В таких случаях мне видится картина, когда я в старости медленно умираю и перебираю в памяти события жизни, среди которых особое место отведено уборке. Поэтому мне искренне жаль людей, которые тратят драгоценное время на раскладывание вещей. Разумеется, неприязнь моя относится только к сортировке вещей и их укладыванию, а никак не к дезинфекционным мероприятиям. Правда, я понятия не имею, к какой категории отнести вытирание пыли.
Зловредные дети на обед не уходили, продолжая играть под присмотром уставших учителей.
– Я сейчас их насильно накормлю, – пробормотала Ленка.
– Хватит угрожать. Пошли в открытую, а выкрутиться всегда успеем, учителя мы или кто?
Мы двинулись по спортивной площадке, внимательно глядя под ноги. Если здесь и была банка, то ее наверняка выбросили, чтобы не путалась под ногами.
– Что вы ищете? – бдительно спросила полная учительница, похожая на катающегося строгого колобка.
– Э…мы тут вчера сидели на ЕГЭ, я паспорт потеряла. Возможно, где-то здесь, – вдохновенно соврала Ленка. – Вы не находили?
– Нет. Но если найдем – сообщим. Вы только номер телефона оставьте, – попросила бдительная.
– Спасибо, мы пока что еще посмотрим, если не найдем, то обязательно оставлю номер.
Нас оставили в относительном покое. Мы осмотрели всю пришкольную территорию без намеков на успех.
– Либо емкость вынесли, либо ее спрятали где-то в школе, – заключила Ленка.
– Если вынесли, то кто? Уходили досрочно только наши со входа. И синяя тетка.
– Она и вынесла.
– Она хоть и начальница из министерства, но не такая тупая.
– Странный вывод, – заметила Ленка. – Мы еще внутри не искали.
– Там полиция искала, между прочим, и ничего не нашла.
– Все-таки банка должна быть где-то здесь. Я это точно чую.
– Ты еще скажи, что дети учителей уважают. Такая же фантастика, как наш успех в этом обыске, – сказала я. Поверить в некое мифическое чутье подруги при таких обстоятельствах – вещь безнадежная.
В самом здании не было охраны, и мы беспрепятственно прошли на второй этаж. Коридоры встретили нас гулким эхо наших шагов. Осматривать было почти нечего: на полу ничего не было, под батареями и на подоконниках тоже. Следующие коридоры также были пусты.
– Я же говорила, что здесь все было перерыто, – с мрачноватым удовлетворением сказала я. В кои-то веки моя точка зрения оказалась верной, уникальное событие. – А кабинеты, не задействованные в экзамене напрямую, были заперты.
– Не задействованные напрямую! – резко повернулась ко мне Ленка. Глаза ее горели так, что хоть экзорциста вызывай. – Все было заперто, кроме туалетов и медпункта. Туда могли принести банку.
– Из туалетов наверняка выбросили мусор, – предположила я. – Вчера уборщиц не было по случаю экзамена, и мусорки наверняка обыскали, а сегодня уборщицы пришли и повыкидывали, что накопилось.
– Мне вспомнилось, как наша физкультурница рассказывала про ведро шпаргалок, – улыбнулась Ленка.
– Когда и зачем? И что это? Метафора какая-то?
– Настоящее полное ведро шпаргалок, прикрытое грязной тряпкой! Когда девятый класс пару лет назад сдавал экзамены, физручка переоделась уборщицей по просьбе детей и их учителей, положила в ведро скачанные из Интернета решенные варианты заданий и раздавала их в туалетах. Говорит, нигде больше она не видела столько благодарных лиц.
– Удивительно, какие таланты пробуждаются к жизни экзаменами. Так что ты говорила про незадействованные аудитории? – уточнила я.
– Туалеты наверняка обысканы, но был еще медпункт, в который валили десятки людей. Банку могли подбросить туда.
– Как это было проделано? Там все время сидела медсестра, она же математичка. Не выходила оттуда. Кто и как мог подкинуть ей непонятную банку?
– Пойдем и узнаем, – предложила Ленка.
Мне оставалось только согласиться. С точки зрения психологии, математичка и медсестра должны чувствовать себя сейчас крайне неуютно и виновато, а опыт подсказывает, что у снедаемых чувством вины людей сильнее развито желание помочь. Тем самым человек подсознательно считает, что искупает вину. Сознательно или не очень, он демонстрирует лояльность. Поскольку ситуация в данный момент была серьезнее некуда, можно было рассчитывать на добровольное сотрудничество медсестры и искреннее желание помочь.
На наше счастье медпункт был открыт. Настоящая медсестра – вчерашний общественный наблюдатель – раскладывала карточки по отделам шкафчика. В кабинете остро пахло лекарствами и в особенности медицинским спиртом. Будем надеяться, она его не пила от огорчения, что афера не удалась.
– Добрый день, – произнесла Ленка внушительным тоном. Пожалуй, переговоры у нее получаются лучше, чем у меня.
– Здравствуйте, – осторожно откликнулась медсестра, откинув длинные светлые волосы с вытянутого лица. Видимо, она припомнила нас. На ее лице отразилось смятение. Ее это не украсило. Без выражения страха она была красивой.
– Мы пришли по поводу одного момента во вчерашнем экзамене. Скажите, пожалуйста, как вас зовут?
