Я объяснила теорию о походах в туалет через час после начала экзамена. Кажется, это немного развеселило медсестру.
– Значит, убийца проник в кабинет и поставил чашку в тот момент, когда мы водили симулянтку к приехавшим врачам, – задумчиво произнесла медсестра. – А вдруг симулянтка в сговоре с убийцей? Просто она изображала слабость и вегето-сосудистую дистонию, возможно, по договоренности.
– Точно изображала? – уточнила я, потому что до сих пор не слышала внятного мнения о природе плохого самочувствия той девчонки, которую называли симулянткой.
– У вас бывала когда-нибудь слабость? – вопросом ответила медсестра. – Человек при ней бледнеет, покрывается холодным липким потом, у него падает давление, бывает тошнота, его иногда трясет, он может упасть в обморок. Так вот, ничего из перечисленного у девицы не было, но она усердно изображала слабость. Руки у нее теплые, пульс ровный. Разве что лицо бледное, но у меня, например, тоже. Я бы не исключала возможности ее договора с кем-то заинтересованным.
С учетом того, что в деле уже был сговор, потому что тело переносили коллективно, новые участники выглядели не так абсурдно.
Неожиданно Ленка схватилась за голову:
– Девицу забирали врачи еще до того, как пришел министр. Он был еще жив на тот момент. Очередная версия насмарку.
– А вы расследуете это дело? – спросила медсестра. Уж можно было догадаться, раз мы ищем орудие убийства.
– Да. Потому что министра нашли в нашем коридоре, и нам вряд ли поверят, что мы не слышали и не видели момента его смерти, поэтому из нас получатся неплохие козлы отпущения, – ответила я. – А вы давно тут притворяетесь наблюдателем?
– С первого экзамена. Мы договорились с учителем по ее инициативе. Тут всего было три экзамена по ее специальности.
– Как она на вас вышла?
– Очень просто. Ей стукнула в голову мысль о переодеваниях, она прикинула, за кого может выдать себя, и меня разыскала женщина, которая взялась это осуществить. Мне показалось интересной эта задумка, тем более, что во время экзаменов я обычно сижу без дела.
– Зачем вы выдавали себя за общественного наблюдателя? Какая выгода в этом лично вам? – спросила Ленка. – Это же незаконно. Использование чужих документов и так далее. И зачем оставались во время экзамена здесь?
– Не могла же я пустить все на самотек. Кому-то могло стать действительно плохо, поэтому я могла понадобиться.
– Но как вы договорились с общественным наблюдателем?
– Это взяла на себя Дарья Романовна. Та самая учительница математики, которая изображала меня. Она подключила к делу каких-то знакомых из верхов. От меня требовалось только мое согласие на подмену.
– Своей заменой вы фактически помогли выпускникам сдать экзамен. Сплошная добродетель, – хмыкнула я. Медсестра виновато улыбнулась, видимо, больше не чувствуя в нас врагов.
– Тут будет следующий экзамен, – заявила Ленка, – какие планы на него? Опять переодевания? Или что-то новенькое?
– Не напоминайте. Постараюсь соблюсти все, что только можно, – тоном искренне раскаивающегося произнесла она.
На этой печальной ноте мы распрощались с медсестрой, заверив друг друга во взаимном расположении и готовности помочь.
Мы поехали в школу, чтобы написать годовой отчет для завуча. Отчет заключается в указании, сколько учеников какие оценки получило. Сплошное вранье, потому что большую часть троек можно смело считать двойками. Этот отчет – дело довольно короткое, но в этот период отчеты пишут все учителя до единого, поэтому за журналами приходится бегать по всему зданию. Мы не очень торопились, решив дождаться освобождения большинства журналов. Ленка села у окна ПАЗика, явно разрабатывая некий инновационный взгляд на преступление. Ее раздумья вылились в продолжение теории заговора медсестры и математички.
– Помнишь, как вчера выявили подмену личностей? Ирина Владимировна сказала, что ничего об этом не знала. А остальные смолчали, наверняка будучи в курсе подмены.
– Кто еще мог знать об этом?
– Начальство, например. Цокотящей сам бог велел знать всех.
– Почему?
– Потому что математичка из сорок четвертой школы с ней вместе училась, – припечатала подруга. – Вчера вечером я поискала информацию о них в Интернете. На сайте Управления образования указана биография Цокотящей и годы ее учебы. На сайте сорок четвертой школы указаны годы учебы математички. Они учились на одном факультете и в одно и то же время. А это означает, что они пересекались постоянно. Заочного отделения в то время не было. Поэтому Цокотящая не могла не узнать математичку. Она ее хотя бы не выдала. Просто смолчала, понимая, что никак не облегчит ей положение. Цокотуха не выдала, что знала о ее участии в предыдущих экзаменах.
– А что здесь сдавали еще по ее профилю?
– Досрочный ЕГЭ, математику базового уровня несколько дней назад и профильного вчера. Цокотуха определенно тоже участвовала в сговоре.
– По дружбе?
– Вполне возможно. А также по тем соображениям, что при провале экзаменов нагорит всем, и Управлению в частности. Так вот: она могла заходить в медпункт.
– Зачем?
– Да хотя бы поздороваться. Разговаривать просто так ей было некогда, хотя и этот вариант отбросить нельзя. Могла зайти уточнить, насколько полезна эта афера и стоит ли внедрить ее повсеместно. В конце концов, у нее могла заболеть голова, почему нет? Вариантов масса.
– К чему ты ведешь?
– К тому, что она могла легче других проникнуть в медкабинет и подложить туда орудие убийства.
– Значит, она убийца?
– Не факт. Если она была одним из Переносчиков, то могла припрятать и орудие. Убийца мог не знать об их операции.
– Мы вновь возвращаемся к необходимости понять, кто мог переносить тело, – заключила я, – но без экспериментов не обойтись.
Выбравшись из автобуса с приветливо открытыми форточками, мы оказались стоящими на расплавленном от жары асфальте. До школы предстояло идти метров двести.
– Как жаль, что у нас нет метро, – посетовала Ленка, с трудом переставляя ноги. Буйная растительность в виде кустов по бокам тротуара тени почти не давала. Дорога к месту работы оказалась сущим крестным ходом. Как, впрочем, и обычно.
Уже во дворе было ясно, что происходит наша фирменная чертовщина. По территории слонялись дети с первого по четвертый класс, так называемые «лагерники», все присыпанные чем-то белым. Между детьми металась всклокоченная Марина Павловна. Прекрасный образец того, что для запугивания окружающих необязательно обладать комплекцией тяжеловеса.
– Чем вы все засыпали? – спросила Ленка. Марина Павловна возмущенно фыркнула и попыталась сбросить с себя налипшие кусочки белого раскрошенного пенопласта, но они электризовались со страшной силой и мертвой хваткой держались за ее футболку.
