Завуч осталась непоколебимой, как истинный фанатик реформы образования.
– Значит, найти то, в чем они сильны. И продолжить искать общий язык с теми, кто со справкой.
– Есть ученики в восьмом классе, которые пишут слово «cat» с ошибкой, а то и с двумя, – веско продолжила подруга, – на слух они понимают только «Goodbye». Письменно и того не знают. Мне с ними программу дальше гнать или сначала научить их словам из третьего класса?
– Если понадобится, то предельно упростить изучаемый материал. Создание ситуации успеха – один из главенствующих аспектов проводимой реформы образования…
У меня возникло ощущение, будто я стою возле мечети, с которой призывают верующих молиться. Звучит красивая мелодичная речь, только лично мне непонятная.
– Чтобы вести уроки по новым стандартам, необходимо следовать замыслу их авторов.
– Извините, конечно, но эти авторы рассчитывали свои проекты явно не на наших детей, – вклинилась строгая бывшая завуч. – В нашей школе никто не делает никаких домашних заданий…
– Даже во втором классе, – со знанием дела подсказала Марина Павловна.
– Вот! В школу детей пригоняют родители, если трезвые, конечно, чтобы дети в банды не сбивались и ничего не разгромили. Мы работаем для того, чтобы удержать их в рамках юридически приемлемого поведения, я даже не говорю о приличиях… – продолжила бывшая завуч.
Помимо всего прочего, вскоре выяснилось, что в министерстве решили ослабить бумажную нагрузку на учителей, поэтому часть отчетности теперь переводили в электронный вид. Это вам не бумажки заполнять, а переход к информатизации образования. На деле, правда, получалась массовая кретинизация.
Понятно, что на совещании только часть людей была занята спорами. Остальные вытворяли что попало: пожилая учительница физкультуры ела какие-то таблетки из сумки, после чего неожиданно начала делать селфи; бывшая завуч рисовала медвежат гризли, а сидевшая передо мной физичка высчитывала время, необходимое для автомобильной поездки из Белграда в Подгорицу через Сараево, да еще и с учетом ограничения скорости в 70 км/ч. Все развлекались по мере сил.
Мы вернулись в кабинет через полтора часа бесплодных препирательств о нескончаемой реформе образования, которая в разные годы может дергаться в противоположных направлениях (как только ее не укачивает), а потом, когда министерство наиграется, оно придумывает что-нибудь еще позаковыристее. Это все очень печально. Поэтому лучше будет вернуться к трупу министра, он не настолько безнадежен, как каша в мозгах управленцев. Ленка шепотом поделилась идеей: нужно самим получить синильную кислоту, чтобы сопоставить запах, исходивший от мертвого министра, и настоящей кислоты. Кроме того, получение кислоты позволит понять, возможно ли было синтезировать ее прямо в пункте проведения экзамена. Один ингредиент можно было купить в автомагазине, второй – попробовать взять у химички, разумеется, имея приличное оправдание. Ленка отправилась в кабинет химии и каким-то образом уговорила учителя дать несколько граммов нужного вещества. Что она ей наплела, как оправдала эту необходимость, какое насилие применила – мне неведомо. Возможно, шантажировала тем фактом, что в лаборантской стояли четыре огромные неучтенные банки с серной кислотой, которые могут очень не понравиться комиссии при инвентаризации. Я тем временем сходила в магазин автозапчастей и принесла второй ингредиент в непрозрачном пакете.
– Ну, начнем, – оптимистично объявила Ленка.
– Прямо в кабинете?
– А где еще? В статье пишут, что процесс идет очень быстро. Достаточно только смешать оба вещества. Только нужна емкость не из железа.
В роли пробирки выступила пустая банка из-под витаминов, которая валялась в шкафу еще со времени работы предыдущего учителя, на чье место я пришла. Ленка насыпала одно вещество, затем долила второе. Смесь зашипела и посинела. Мы инстинктивно отскочили подальше и задержали дыхание, боясь пойти по стопам министра. А вдруг по кабинету уже витает смертельная доза синильной кислоты? Если мы не возобновим дыхание в нормальном режиме, то умрем от нехватки воздуха. Я решительно выдохнула и тут же растеряла всю смелость. Ленка смотрела на меня, вытаращив глаза и меняя цвет лица от гипоксии. Я чуть вдохнула – никаких запахов не ощутила. Вдох-выдох. Живу пока что. Еще раз вдох-выдох, поглубже. Теперь поближе к банке. Еще ближе. Ленка тоже выдохнула и мелкими шажками двинулась к источнику кислоты. Наверно, со стороны мы странно выглядели, но оценить это смогла только Дарья Геннадьевна, пришедшая с инструктажем от завхоза, который надо было срочно подписать. Как только дверь открылась, мы синхронно встали рядом, чтобы банку не было видно.
– Девчонки…а что это вы так стоите?
– Ничего.
– Совсем ничего, – подтвердила я.
– Э- э- э…я принесла лист, где надо расписаться, что вы прошли инструктаж по технике безопасности.
Пришлось отойти от парты. Ленка прихватила банку и держала ее за спиной. По кабинету поплыл запах, который лучше всего назвать едким и горьким. Историчка принюхалась и нахмурилась.
– Чем это пахнет?
Как поделикатнее сказать, что мы получили смертельно ядовитое вещество, которое развонялось на весь кабинет? «Это синильная кислота, потерпите, скоро выветрится»? Или более грубо: «Вы только глубоко не дышите, а то помрете прямо здесь»? Я струсила и ничего не сказала. Но вроде опасности не было, потому что никому плохо не стало. Те же мысли были у подруги, и она тоже смалодушничала.
– Не знаем, – соврала Ленка. Но я видела, как сжалась ее рука на банке.
– Его отравили синильной кислотой! – громко зашептала подруга, когда за Дарьей Геннадьевной закрылась дверь. – Я точно помню, что на лестнице также пахло! Мы получили тот самый запах!
– С чем и поздравляю. Куда теперь выбросить эту пакость? – спросила я.
– Только не в помойку в здании! Оставленный на лето Славик все еще копается в мусорках и жует оттуда разные вещи, потому что отчим не кормит. Не дай бог сожрет это. Нет, мне не жалко будет Славика, но как оправдываться за труп?
Делать нечего, пришлось идти, прихватив для маскировки кучу старых словарных диктантов. Дожили: прикрываемся макулатурой, чтобы избавиться от сильного яда, полученного из подручных материалов в рабочее время. Ленка сказала, что с нее хватит работы на сегодня и тоже пошла со мной. На полпути нас увидел директор, уточнил, куда мы так целеустремленно направились и вернул в кабинет, грозно призвав не халтурить. У нас язык не повернулся сказать, что мы, как ответственные люди, идем выкидывать страшный яд. За следующие почти два часа мы еще трижды получили кислоту, обнюхали ее со всех сторон и накрепко запомнили запах, перекопали шкаф методической литературы, выбросили два словаря, в которых завелись тараканы, а также вышвырнули полусожженную фигурку оригами, которую подпалил в феврале восьмой класс. На этом мы решили, что работать хватит. Единственная польза из этого времени – это понимание того, что кислоту могли синтезировать практически на месте убийства. И это давало один важный вывод: убийца мог не заморачиваться с газоотводными трубками, а получить сразу большую массу кислоты, которая будет испаряться с широкой поверхности. То есть он мог смешать ингредиенты, сунуть под нос министру, затем выбросить отходы в канализацию и туда же вылить прочие ингредиенты, если они оставались. Затруднения возникли разве что с емкостью, и он решил не рисковать, а оставить ее в медпункте. Это же оправдывает дырку в крышке: струя испарений из-за нее получилась направленной и концентрированной.
