– Минутку.
Марина Павловна медленно, как больной в раннем постинсультном периоде подошла к столу и нагнулась, как будто ее вдобавок хватил радикулит:
– Дописала? – спросила она одними губами. Я кивнула. Она вытащила магнитофон и поставила на парту.
– Номер что-то не вижу… – пробормотала бдительная проверяющая и подошла поближе, судя по звуку шагов. Я съежилась под партой. Меня могли легко заметить, потому что боковины были узкие, и половина тела прекрасно виднелась. Я захотела притвориться тряпочкой для вытирания пола, что с моей рубашкой было совсем нетрудно.
– Ага, все совпадает. Хорошо кабинет содержите, замечаний нет, – заявила фиолетовая танкетка. Проверяющие угрохотали на каблуках в другие кабинеты. Я с облегчением вылезла из-под стола и отряхнулась.
– Хорошо быть начальником, – задумчиво заявила Марина Павловна. – Ходи, пугай всех, еще и деньги получай за это. Но это аморально.
– Почему?
– Смотри сама: все врут перед приходом начальства. Так? То есть, его приход провоцирует ложь. Врать аморально – так? Соединяем мысли: начальство заставляет всех вести себя аморально, то есть врать. Я уже не говорю про подхалимаж.
– Мне определенно нравится ваш ход мысли. Но я бы сравнила начальство со стоматологами. Они нужны, но их никто не любит, а многие боятся. Вон что на том экзамене творилось – обман на обмане, и все ради визита министра.
– Уверяю тебя, ты еще не про все обманы знаешь, – негромко произнесла Марина Павловна. Она поманила меня в конец класса, видимо, опасаясь быть услышанной еще кем-то в коридоре. Едва я подошла к ней, как она цепко ухватила меня за плечо, придвинулась ко мне очень близко, и мы могли говорить не громче собственного дыхания.
– Конечно, это необязательно вам пригодится в расследовании…
– Откуда вы о нем знаете?
– Ваши разговоры всем слышны. Сопоставить одно с другим могли бы даже мои ученики, – очень тихо сказала она. Перевод: мы так заметно ведем расследование, что даже абсолютные кретины догадаются.
– Если ваша информация не пригодится, то зачем вы рассказываете?
– Я сказала «необязательно пригодится», но не гарантировала этого.
– Как вы осторожно выбираете слова.
– Пришлось научиться после общения с родителями Ларионова. Благодаря им я знаю много законов и как их обходить. Рассказать я хотела вот что: нагрешили там и наши коридорные. Все, кроме вас двоих и нашего музыканта. Ирина Владимировна об этом знала. Поэтому я бы не стала ей так сильно доверять, ведь она явно вам не рассказала про этот заговор, а он может оказаться важным. То, что я хочу рассказать, может оказаться пустышкой, а может резко изменить все. Это нечто замешано на коррупции. На нас выходили ученики из тех школ, которые сдавали в этом пункте проведения экзамена, платили нам деньги, а мы оставляли собственные мобильники в туалетах во время экзаменов. С них можно было звонить куда угодно. Идею ловишь? С вечера все здание обыскивает полиция с собаками, и телефонов не спрятать. А вот утром организаторы спокойно подкладывают их в заранее оговоренные места. Туалеты были напичканы мобильниками учителей, с которых звонили сдающие.
– Как это связано с убийством министра?
– Он заходил в один из туалетов, когда услышал оттуда чью-то болтовню.
– На каком этаже?
– Не знаю. Не на моем, это точно.
– Думаете, этот заговор что-то изменит в деле? – спросила я, пока еще не понимая, с чем его можно связать.
– Повторяю еще раз: министр слышал разговор сдающего по телефону. А он всегда выступал за честную сдачу экзаменов…
Да, это меняет многое. Ему не могло понравиться происходящее, и он наверняка начал высказывать претензии, возможно, хотел выгнать сдающего из пункта проведения. Комиссии наверняка нагорело. Попутно можно было вычислить владельца телефона, которому грозили серьезные проблемы после этого. Ну и всем прочим тоже влетело бы вплоть до потери работы. Чтобы избежать, пользуясь своими умениями, комиссия могла добыть нужные ингредиенты для синильной кислоты в опечатанном кабинете химии и отравить придирчивого министра в самые сжатые сроки. Но это могли сделать и наши коридорные. Та же химичка, например.
Видимо, работа мысли отразилась на моей физиономии, потому что Марина Павловна понимающе улыбнулась.
– Скажите, зачем вы это сейчас рассказали? Вы же тоже участвовали в этом? Какой смысл в вашем признании? – спросила я.
– У меня есть стойкое ощущение, что кто-то из наших причастен к убийству. Я только сформулировать не могу. То ли что-то видела, то ли что-то слышала, но мысль об участии наших возникла сразу после обнаружения тела. Вы с Леной уже по уши в расследовании, насколько я понимаю. Возможно, информация будет вам полезна. И еще: можешь смеяться, считать меня параноиком, но я скажу. Через день после экзамена в подъезде меня пытались сбросить с лестницы.
– Кто?
– Женщина, совершенно точно. Рост средний, телосложение обыкновенное. Я видела только ее силуэт – у нас все время темно в подъезде.
– Думаете, кто-то из наших?
– Разумеется. Ведь комиссия не знает, где я живу. А место моего проживания указано в журналах тех классов, где учатся мои дети. Кто угодно из наших мог подглядеть.
* * *
Мы с Ленкой попытались вернуться к расследованию, но первые десять минут я отходила от пережитого сидения под столом, беспрестанно отряхиваясь. Только после этого, запылив весь кабинет, мы смогли продолжить обсуждение дела. Информация от Марины Павловны заставила пересмотреть многое и усилить опасения за собственную жизнь.
– Пока нас не прикончили, – начала я и договорить не успела. В окно влетела стеклянная бутылка с громко шипящей жидкостью и грохнулась на парту. Резиновая черная пробка вылетела под давлением, и из горлышка вырвалась зеленоватая струя газообразного вещества. Поплыл оглушающий резкий запах.
Годы чтения литературы о ядах и игр в «Угадай токсин» даром не прошли. Ситуация была понятна с момента появления зеленого газа. Мы схватили сумки и выбежали из кабинета, с силой захлопнув дверь. Перевести дыхание получилось только в коридоре, правда, Ленка закашлялась. Естественная реакция для того, кто надышался хлором.
Итак, на нас совершено покушение, показывающее, что преступник в курсе того, где мы находимся. Он в данный момент за стенами школы. Это значит, что туда нам путь заказан. Нужно оставаться в здании. Но прежде всего – позвонить майору.
– Дай телефон, – потребовала я у кашляющей Ленки, – сообщи завучу о бутылке, а я звоню майору.
Полиция прибыла уже через полторы минуты, но злоумышленника не обнаружила. Наверняка уехал на машине. Впрочем, мог и притвориться случайным прохожим.
Администрация школы в лице завуча и директора была удивлена инцидентом, Людмила Ивановна уверенно заявила, что нужно радоваться, потому что я могу больше не ждать мести Гаврилова. Но весело не было, особенно мне. Ладно, Ленка только начинает путь как жертва покушений, но для меня две попытки убийства за сутки явно много.
