– Неужели победу празднует? – шепнула я.
Ирина Владимировна выглядела озадаченной, когда садилась за руль. Конечно, обидно, когда такой план проваливается. Впервые в жизни она пришла к начальству вооруженной, и эти химические богатства не удалось применить.
– Слушайте, может она нас выслеживает? – предположила Ленка. Мы осмотрелись. Ничего подозрительного.
– Раз задумка провалилась, предлагаю поесть, – провозгласила Ирина Владимировна. – После покушений еда кажется особенно вкусной.
– А жизнь – особенно прекрасной, – поддакнула я, как самая опытная жертва.
Мы поехали к Ирине Владимировне домой. Она обещала накормить и дать передохнуть. Из всех вариантов это был, пожалуй, наилучший, потому как позволял никому из нас не оставаться без поддержки и заодно не вывести убийцу на свой адрес. Мало ли, вдруг он каким-то образом следит за нами!
Дома у Ирины Владимировны никого не было: старший сын жил отдельно, а младший ушел за город с друзьями. Мы получили в свое распоряжение набитый всякой всячиной холодильник, накинулись на него подобно саранче, после чего нас слегка разморило. Хозяйка предложила поспать, на что мы согласились. Меня разместили в комнате Александра, а Ленка отрубилась на диване в гостиной.
Около часа дня меня растормошили с тем, чтобы сообщить нечто странное: майор позвонил, чтобы рассказать, что Цокотуха нашлась. Ее нашли на окраине города запертой в собственной машине уже в критическом состоянии. Якобы она надышалась выхлопами с целью суицида. Я моментально проснулась и рывком села, да так, что в глазах потемнело.
– После стольких дел она надумала покончить с собой?! Совесть перегрелась?
– Никакой записки при ней не было, – напомнила Ирина Владимировна.
– Это ни о чем не говорит, – запротестовала я. – Самоубийцы пишут записки максимум в половине случаев.
– Да, Лиде лучше верить. Она у нас спец по медицине и психологии, – пояснила Ленка.
Ирина Владимировна почему-то усмехнулась. Да, я не произвожу впечатления серьезного человека, чем пользуюсь постоянно. Ведь от незаметной серой мышки трудно ждать чего-то. Женщин оценивают в основном по внешности, а когда оценивать практически нечего, то не обращают на них внимания, чем я и пользуюсь. Ведь кому бы пришло в голову, что я втягиваюсь в расследование? Подумаешь, лазит какая-то девица, разговаривает с кем-то, что-то вынюхивает; ну и пусть. У нее ничего не получится, ведь она выглядит не шибко красивой, то есть, абсолютной неудачницей.
– В любом случае, дело еще нельзя считать законченным, потому что в нем участвовал директор пункта проведения экзамена, о котором мы мало знаем, – строго напомнила Ленка.
– Да уж, придется его прижать, – легко согласились мы, как будто это рутинная работа.
– И прояснить вопрос с пропавшей историчкой, – дополнила она.
– Может, сначала чая выпьем? – предложила Ирина Владимировна. – В больнице плохо кормили, можно подумать, жертва покушения не заслуживает питания, я теперь постоянно есть хочу.
Мы согласились. После целой ночи в обмороке и общего отравления нейротоксином организму нужно было восстановить силы. Хозяйка сноровисто приготовила большой чайник, доверху налитый черным крепким чаем и поставила несколько тарелок с печеньем.
– Где будем искать директора? – спросила я.
– На работе. По крайней мере, должен там быть, если он не халтурщик, – отозвалась Ирина Владимировна. – Я тоже должна, кстати, но официально я болею и вообще страдаю, причем так, что ко мне не пускают.
– Значит, поедем к нему на работу? – уточнила я. – Ну да, куда же деваться. Кстати, у вашего сына сохранилась та самая пушка Гаусса? Может, подстраховаться и взять ее?
Идея вызвала всеобщий энтузиазм, и Ирина Владимировна, покопавшись в коробке и побряцав металлическими деталями, вытащила пушку. Но вся лихорадочная активность иссякла, когда мы поняли, что стрелять у нас не получается. Каким-то образом я добилась того, что пушка пальнула одинокой иглой в пол, в паре сантиметров от моей ступни, и больше с этим агрегатом я не связывалась. Иголку вырвали из линолеума и вложили обратно в конструкцию, а ее, в свою очередь, в коробку.
Дальнейшие события развивались схематично и довольно быстро. Мы загрузились в машину, законопослушно пристегнулись и поехали выслеживать Антона Дмитриевича. Добрались быстро. На этом наше везение закончилось. Директора, равно как и его машины, не было. Это мы узнали у охранника на входе, который сильно удивлялся, почему начальник сегодня не приехал на работу. Зато, когда мы вышли, возле входа нас ждал неприятный сюрприз: историчка собственной персоной. С собранными в высокий пучок волосами, страшно невыспавшаяся, с красными глазами, одетая в обтягивающие темные джинсы и сиреневую футболку с рукавами до локтя, держащая в руке пушку Гаусса. Ее накрашенные губы сложились в леденяще вежливую улыбку:
– Я вас ждала.
В этом районе, где много людей, кажется безумием, что нас могут держать на мушке. Но на то и был расчет: здесь шумно, и никто ни на кого внимания не обращает. Бежать бесполезно: пушка стреляет быстро и бесшумно.
– Садитесь в машину. Я сяду спереди, – приказала она типичным учительским тоном. Попробуй не послушайся.
Мы пошли мрачной колонной, а она замыкала шествие. Мне удалось вывернуть голову настолько, что я увидела пушку во всех подробностях. Видимо, именно о ней рассказывала Ирина Владимировна: пластиковая синяя коробка длиной в полторы шариковые ручки и толщиной с обычный школьный пенал, снизу приделана рукоятка, похожая на пистолетную.
Возле машины она отобрала у нас телефоны и свалила их беспорядочной кучей поверх приборной доски. Под внимательным контролем мы с Ленкой пробрались на заднее сиденье, историчка уселась на место спереди. Ситуация хуже некуда: при всем желании мы не сможем выбраться из машины. Сзади дверей нет.
– Ведите себя тихо, как идеальные ученики. В случае неподчинения пострадает водитель, – четко и спокойно произнесла историчка, нацелив пушку на Ирину Владимировну.
– Куда поедем? – спросила та, будто ничего особого не происходило.
– Я покажу дорогу. Сейчас выворачивай в сторону восточного выезда из города.
Мне стало нехорошо при этих словах. В сорока километрах от города именно с восточной стороны находился заброшенный карьер. Ирина Владимировна, похоже, тоже это поняла, поэтому ехала крайне медленно. В основном, тащилась за троллейбусами и пропускала всех подряд. Мы с Ленкой взволнованно переглядывались, ощущая бесполезность разума. Силой мы вопрос не решим – водитель пострадает при малейшем приложении силы к историчке. Если Ирина Владимировна попытается выскочить из машины или врезаться в другой автомобиль, то пушку разрядят в нас. Кошмар со всех сторон.
Может, попытаться поговорить с историчкой? Но что это даст? Повезет еще, если не взбесится.
Ленка принюхалась, а я следом за ней. От Дарьи Геннадьевны несильно пахло алкоголем. Недостаточно, чтобы опьянеть, доза из тех, что называются «для храбрости».
