Застал здесь и Крымова
[128], который пришел ко мне, едва я только расположился и приступил к бритью после дороги. Вместе с четой Крымова мы проводили симпатичного человечка – Виссариона Саянова
[129].
Вот и все. Вот и моя коктебельская жизнь.
Сейчас получил телеграмму от Крымова и Файнциммера
[130], в которой они сообщают мне, что “Танкер”
[131] принят Комитетом! Ужасно интересуюсь подробностями.
Честно говоря, куча всяких беспокойств мучает меня: “Танкер”, затем – не влип ли я с “Законом жизни” (Подчеркнуто следователем красным карандашом. – Н. Г.), затем – что там с “Артамоновыми”
[132]… Все это – кроме “Машеньки”… Неужели с «Танкером» все благополучно? Прямо не верится.
Маша, Маша, зачем нужно возвращаться в Москву! Здесь так хорошо: тихо, ветер, солнце, красиво очень, нет бесконечной, страшной, душной, московской суеты, дел московских, бессмысленной трепки нервов. <…>. В Москве можно только заболеть! Если бы ты знала, как я ненавижу город.
“Машенька” получается хорошо. Но вижу – сколько будет глупых разговоров. Лучше не думать. <…>
Крепко тебя целую, моя любименькая.
Твой Сережа.
Привет Мансуровскому переулку.
Страница из письма С. А. Ермолинского к жене Марике. Слова “не влип ли я с «Законом жизни»” подчеркнуты рукой следователя
Из огромного количества писем С. А. Ермолинского (их было 450, среди них было очень много от известных людей, в т. ч. от М. А. Булгакова) осталось одно-единственное, приведенное выше, – остальные были уничтожены. Это письмо в 1990-е годы было передано из ФСБ родственникам вместе с копиями допросов. Напомним, что С. А. Ермолинский будет арестован 24 ноября 1940 года. Следователь тогда нашел упоминание о “Законе жизни” и подчеркнул его красным карандашом. “Не влип ли я с «Законом жизни»”, – пишет Ермолинский Марике. Слухи о событиях вокруг картины уже всем известны.
Почему-то иногда получается так, что событие, кажущееся в жизни малозначительным, вдруг начинает играть в судьбе чуть ли не решающую роль. История со сценарием “Закона жизни” была почти забыта С. Ермолинским. Тем временем изгнанный отовсюду Авдеенко уезжает с женой и сыном на Донбасс. Там он совершает самый разумный в те времена поступок – идет снова работать в шахту помощником машиниста врубовой машины. В этом было великое преимущество шахтера перед интеллигентом-очкариком.
А арестованнный Ермолинский будет через день давать показания именно о фильме “Закон жизни”. Протоколы допросов Ермолинского делятся по содержанию почти на две равные части: в одной говорится о переработке сценария “Закон жизни”, а в другой – о доме, связях и содержании творчества М. А. Булгакова. Можно сказать, что половина допросов была “киноведческой”, а другая половина – “литературоведческой”. “Совместить” две эти линии следователям так и не удалось.
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
от 25 ноября 1940 г
Допрос начат в 1 ч. 50 м
Допрос окончен в 3 ч. 25 м
Ермолинский 1900 года рождения, урож. г. Вильно, беспартийный, кино-сценарист
ВОПРОС: Дайте оценку киносценарию “Закон жизни”, в переделке которого Вы принимали участие?
ОТВЕТ: Фильм “Закон жизни” неверно отражает жизнь нашей студенческой молодежи и является таким образом клеветническим изображением ее. Одним из важнейших пороков фильма является слабо развернутый образ положительного героя, в то время как образ врага, морально разлагающего молодежь, показан более развернуто и сыгран более убедительно.
ВОПРОС: Чем же объяснить, что Вы согласились апробировать явно антисоветский сценарий?
ОТВЕТ: С предложением ставить сценарий писателя АВДЕЕНКО ко мне обратились после того, как сценарий был утвержден, пущен в производство и ряд сцен заснят. На совещании в комитете, на котором были представители студии: ВАЙСФЕЛЬД Илья Вениаминович и ТРАУБЕРГ Илья Захарович, представители комитета Зельдович Григорий Борисович и режиссеров: СТОЛПЕРА Александра Борисовича и ИВАНОВА Бориса, Я дал отрицательную оценку сценарию, квалифицируя его пошлым, выше указанные лица меня убедили в том, что замысел АВДЕЕНКО интересен, но сценарий нуждается в поправках и просили меня помочь студии и режиссерам, так как работа начата и уже затрачены средства.
Считаю ошибкой со своей стороны, что поддался этим доводам и переоценил свои возможности, как теперь очевидно сценарий нуждался не в доработке, а в коренной переделке и коренном пересмотре замысла. То обстоятельство, что на мою работу дали десять дней для выполнения этой работы, свидетельствует только о переделке, а не о такой коренной переработке. Эту работу я проводил при участии режиссеров СТОЛПЕРА и ИВАНОВА. Нам казалось, что внесенные исправления сделали сценарий приемлемым и, к сожалению, руководство комитета нас не поправило и не указало на то, что основные пороки сценария АВДЕЕНКО не изжиты.
Взялся же я за эту работу из искреннего убеждения сделать сценарий АВДЕНКО приемлемым, а давая оценку сценарию АВДЕЕНКО как пошлый, я не уяснил себе в достаточной мере всю его политическую вредность.
ВОПРОС: Ваше согласие на производство антисоветского сценария есть результат ваших антисоветских убеждений. Следствие настаивает, чтобы Вы рассказали о своей антисоветской деятельности.
ОТВЕТ: Я никакой антисоветской деятельностью не занимался и поэтому мне рассказывать по этому поводу нечего. А свое участие в поправках сценария АВДЕЕНКО считаю большой ошибкой, но не антисоветским поступком.
Протокол записан с моих слов и мною прочитан.
С. Ермолинский
Допросил: Оперуполномоченный 5 отд. 2 отдела ГУИБ мл. лейтенант госуд. безопасности (Гусев)
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
обвин. Ермолинского Сергея Александровича
от 24 и 25 декабря 1940 г
Допрос начат в 14 ч. 55 м
Допрос окончен в 15 ч. 55 м
ВОПРОС: Расскажите об антисоветском существе кинофильма “Закон жизни”?
