— С этой визиткой можно решить много мелких проблем на всем побережье. Хотя откуда у вас проблемы.
— Одна проблема есть — хмыкнул Вампир, засовывая визитку в нагрудный карман. — Пушку верните. Ваша охрана забрала.
Саркис махнул рукой охраннику. Когда тот подошел, армянин сказал ему:
— Отдай ребятам то, что брал.
Охранник протянул Вампиру пистолет. Тот спокойно засунул его за пояс, и они вышли со двора.
Уже закрылась калитка и не был слышен шум двух двигателей, затихших где-то вдалеке, а Саркис смотрел на ворота и о чем-то думал.
К нему подошел Дядя Жора и молча стал рядом в ожидании того, когда шеф прояснит ситуацию.
Но шеф и не думал прояснять ее, а наоборот, он сказал фразу, из которой Мелашвили совершенно ничего не понял.
— Жора, — сказал он, — у китайцев было проклятие такое, страшное, как они считали. И были правы, кстати. Они желали своему врагу «жить тебе во время перемен»… слышал такое?
— Слышал, — ответил Мелашвили.
Саркис повернулся к нему:
— Так вот, Жора, мы с тобой попали как раз под это проклятие.
— Саркис, так я не понял, это что за люди? О чем ты с ними разговаривал?
— Работать будем с ними, — ответил Саркис. — Работать.
— А кто они такие? С кем они…
— Вот это тебе знать не надо. Не подумай, что я тебе не доверяю, просто… не надо. Мой только тебе совет, забудь про все. Не вздумай, слышишь, не вздумай стать им поперек дороги.
Про что забыть?
Мелашвили в растерянности отошел, а Саркис… А Саркис еще долго стоял под ночным небом и смотрел куда-то вдаль.
«Люди… — вспоминал он вопрос Дяди Жоры. — Люди… Не люди, скорее, волки».
Уже через неделю в Сочи поступила первая партия героина.
Борис Сергеевич внимательно выслушал рассказ Лебедя о последних событиях в Сочи. Еще один канал налажен, еще несколько городов оказались втянутыми в огромную сеть сбыта порошка, производимого в постоянно расширяющихся лабораториях Конторы.
Сообщение о том, что Саркис знал, кем являлись ребята, не удивило Бориса Сергеевича — он предполагал это.
— Хорошо, что уже идут слухи. Ребята молодцы. Да и ты славно поработал. Наладить такую сеть почти одному плюс запустить производство — не каждый справится, верно?
Они сидели в кабинете у Бориса Сергеевича в его загородной резиденции — сам хозяин кабинета с довольным видом развалился в кресле и маленькими глотками пил коньяк, рассуждая о проделанной Лебедем работе.
— Молодец, ничего не скажешь. Вот только я понять не могу, зачем ты так усложнил схему с легализацией денег. Для чего тебе понадобилось сбрасывать их на Сейшелы через «Тандер»? Не проще ли было работать по старой схеме?
— Слишком большие суммы проходят. Рискованно…
— Андрюша, какой риск? Даже если чисто гипотетически предположить, что наши счета станут проверять… Деньги переведут на любой счет, и никто, даже Центробанк, не успеет ничего сделать. Мой тебе совет — не надо никакой самодеятельности. Ты только путаницу создаешь.
Про себя Лебедь усмехнулся: старый хрыч боится потерять управление. Ведь производство и сбыт идут через него, через Лебедя. И он, только он знает всю схему. Поэтому и говорил уже Борис Сергеевич о том, чтобы Лебедь работал не один, хочет ему «в помощь» своего человека поставить. А теперь и финансовую линию хочет на себе замкнуть.
— Мне тут, кстати, недавно наши ребята идейку подкинули, интересную и очень перспективную… — начал Борис Сергеевич, и Лебедь все понял.
Новая идея, которой надо будет заняться — не важно, какая, — означает то, что Лебедю придется отойти от наркотиков — одной из самых крупных на сегодняшний день сфер деятельности Конторы.
Неужели старик ему не доверяет?
— …придется тебе заняться рекламой, Андрей… — Борис Сергеевич внезапно замолчал, к чему-то прислушиваясь.
Услышал шорох за дверью и Лебедь; он увидел, как шеф напрягся, а в следующую минуту дверь распахнулась: на пороге стоял Вампир с «М-16» в руке. На ствол винтовки был навернут глушитель.
Вампир прошел в комнату, следом на пороге появился Леха — у него в руках было два пистолета, также с глушителями.
— И как это понимать, Андрей? — с напряжением в голосе спросил Борис Сергеевич.
— Планы меняются, Борис Сергеевич, — спокойно ответил Лебедь, беря у Лехи один из пистолетов. — Рекламой, по всей видимости, займется кто-то другой.
— Я же…
Договорить Борис Сергеевич не успел. Лебедь два раза нажал на спуск, и две пули — одна в сердце, другая в голову — оборвали жизнь основателя и руководителя могущественной Конторы.
Бокал выпал из руки бывшего шефа Конторы и упал на мягкий ковер, коньяк янтарно-желтой волной выплеснулся на ворс…
— Король умер, — прокомментировал Вампир и посмотрел на Лебедя. — Да здравствует король.
— Он знал, что это должно случиться, — произнес Лебедь, глядя на труп. — Он поэтому и не имел помощников, все, кто на него работал, не знали друг друга. Он боялся, что кто-то, зная всю мощь Конторы, попытается захватить власть. И он просто не мог себе представить, что кто-нибудь захочет довольствоваться ее малой частью и ради этого пойдет на это… — Лебедь повертел в руках пистолет и вернул его Лехе.
— Не такая уж и малая это часть все-таки, а? — усмехнулся Леха.
— …поэтому он и хотел поделить всю эту тему части на три-четыре. — Лебедь поднял бокал и поставил его на стол. — Поставка сырья, производство, сбыт и… деньги. А над всем бы стоял он. Разделяй и властвуй… Ты мало читал Шекспира, — обратился он к трупу. — Иначе понял бы, что верить нельзя никому. Прощай, король!
Лебедь повернулся, чтобы выйти из комнаты, и замер: в дверях стоял Крейзи, держа в руке «mac-10».
У ребят такого оружия не было, это был автомат охранника. Зачем Крейзи подобрал его?
Лебедь все понял и повернулся к Вампиру.
— Доверять нельзя никому, — развел тот руками и улыбнулся.
И тут Лебедь расхохотался.
— Молодец! Ты быстро учишься, Дима. Но скажи мне… хотя бы перед смертью уважь меня, скажи, что вы дальше будете делать? Рэкетировать бандитов? Вряд ли. Вы уже не те желторотые птенцы… Что, Дима?
— Думаю, — усмехнулся Вампир, — что той суммы денег, которую нам заплатит Саркис за контейнер с кокаином, хватит и нашим детям, верно?
Лебедь прищурился:
— Какой контейнер?
Теперь засмеялся Вампир:
— Тот контейнер, что ты из Таджикистана переправил в Москву. Втихаря от шефа. Точно, верить никому нельзя. Сто кэгэ кокаина — круто!
