Свойства модификации
От 15% до 40% опыта, полученного с противников, побеждённых Луком Истощения, переводится в общие очки свободного опыта.
От 25% до 55% опыта, полученного с противников, побеждённых Луком Истощения, переводится в очки свободного опыта на дополнительные характеристики.
Опыт, получаемый с противников, побеждённых Луком Истощения, увеличивается от 71% до 224%.
Стрела, выпущенная из Лука Истощения, игнорирует любые преграды, защищающие цель, толщиной до 12 мм (включая нематериальные).
Скорость стрелы увеличивается на 144% (при сохранении стандартной траектории, присущей данному оружию и данному боеприпасу).
Предмет привязан. Текущий владелец: Читер. Владелец Читер может изменить имя предмета.
Даже люди, полностью равнодушные к лукам, за такой способны запросто лучшему другу глотку перерезать. Оружие, как выражаются игроки – имбовое. Даже с самых жалких мертвяков такое сможет выбивать минимум до трёх единиц опыта. Причём, не только на меткость, или другие характеристики, а и в свободном виде. Не полностью, к сожалению, но всё равно прилично можно набирать. А ведь ни к чему не привязанные очки прогресса Система просто так не начисляет. Их потом и кровью приходится зарабатывать, совершая деяния повышенной сложности.
Конечно, будь у Читера возможность, он бы усовершенствовал своё старое верное оружие ещё значительнее. Но увы, лимит выбран, больше модификаторы не ставятся.
Однако, это не настолько сильно напрягает, чтобы добровольно оказаться в такой ситуации.
Но интуиция, которой он доверял всё больше и больше, подсказывала, что поступать надо именно так. Да и логика тоже свою лепту вносила. Пожелай эти люди убить, не стали бы разводить такие сложности. Смысл таскать половину ночи и часть утра по каким-то полям, а затем по черноте, если можно прекрасно пришить прямо на выходе из стаба.
А то и в самом стабе.
В общем-то, ему и слиться не жалко. Очень уж интересно, кого это Читер так сумел заинтересовать. Не факт, конечно, что лук вообще существует, но та же интуиция нашёптывала, что у этих непонятных личностей могут оказаться другие возможности, не менее интересные.
Но если интуиция круто подставит – это всё. Выйдет из доверия.
Да, слиться разок не жалко, но и разбрасываться жизнями ради бездарного внутреннего голоса Читер не нанимался.
Ну и если быть честным перед собой, ни один лук в мире не стоит того, чтобы ввязываться в такие непонятки. Этот Хозяин, кем бы он ни был, слишком многое знает о Читере. И сумел подцепить его крючком, с которого невозможно соскочить.
Намёк на то, что Няше можно помочь, решил всё дело. Это очень заманчивая приманка. Если не обманут, не придётся просыпаться после очередного кошмара, когда снится перечёркнутая иконка девушки и коварный голос нашёптывает, что больше Читер её не увидит, потому как слишком долго шёл.
— Что, надоело грязь месить? — не оборачиваясь, спросил Сусанин.
– Да ну, что ты, нет, конечно. Мне это даже начинает нравиться. А нет ли мест поглубже, чтобы по самую шею доставало?
— Потерпи маленько. Скоро кластер сухой, там дух переведём. А потом чуть по сухой черноте пройти, и мы на месте.
- А туда что, нет другой дороги?
– Есть, конечно. Машина не проскочит, а пешком спокойно. Грязи там не бывает.
– Тогда какого мы здесь грязь месим?! – возмущённо вопросил Читер.
– Неудобно со стороны Пятой Шахты так заходить. Да и мы тебя знать не знаем. Нет тебе доверия. Для таких только по мокрым кластерам дорога. Если человеку неинтересно, он быстро назад разворачивается. Если интересно, до конца доходит. Такая вот простая проверка: наш он, или шпион засланный.
– А шпионов вы тут тоже за яйца вешаете? – устало предположил Читер.
– Ага, именно за них и цепляем. Даже если дерева нет, для такого дела всегда находим варианты. Так что, ежели ты шпион, или есть у тебя опасения, что примут за шпиона, разворачивайся назад. Иначе будет больно.
Читер, вспомнив, что сам по тропе пройти ни за что не сумеет, ответил совсем уж поникшим голосом:
– Мне что так, что так больно будет. Без разницы... Слушай, если не секрет, как ты вообще с тропы не падаешь? И как её замечаешь?
– Так нет тут никакой тропы, – благодушным голосом пояснил Сусанин.
– Как это нет? А по чему мы тогда шагаем?
– По органу бычьему мы шагаем, а не по тропе. Никак здесь не пройти, и не проплыть. Это не вода виновата, это сама суть мокрого кластера такая. Чёрная грязь ничего не держит, любую лодку быстро засасывает. Умение у меня особое, я сам себе тропа во всём, что жидкое. И если от меня не отставать, тоже можно идти по тропке, которая под ногами моими образовывается. Но если отстал, или чуть в сторону шагнул, там, считай, бездна. Так что давай, шевелись, не отставай. Ну или поворачивай и двигай назад, в стаб.
Сусанин, высказавшись, противно рассмеялся над собственной шуткой.
А вот Читеру сейчас не до смеха.
Лагерь располагался на тройнике, зажатом между трёх кластеров, один из которых был просто чёрным, а два – чёрными и мокрыми. Те, кто расположились в столь несимпатичном окружении, знали толк в маскировке. Палатки и навесы не какие зря, а из материалов, сливающихся с местностью. Плюс живописно развешанные сети скрадывают очертания, не оставляя ни намёка на острые углы, нетипичные для дикой равнинной местности.
Люди, которые так мастерски прячутся на территории, где, в общем-то, нет смысла скрываться от всего мира – явно не рядовые обыватели. Это или муры, или криминал, или ещё кто-то перед кем-то крупно виноватый. В первом случае Читер, скорее всего, попал по полной, потому как для такой публики ярко-зелёный ник – это всё равно, что вызов на дуэль.
Только, в отличие от обычаев серых тварей, дуэль они устроят без намёка на честность.
Ладно, очень скоро Читеру тут всё расскажут.
Сусанин остановился перед большой палаткой и указав на неё пояснил:
– Скидывай грязные шмотки и надевай чистые. Там подберёшь под свой размер. А потом шагай вон туда, где зелёный флажок. Там пожевать дадут, и отказываться не советую. Светка кормит так, что я даже жениться готов, хотя на морду она страшнее меня.
Ну что же, руки сходу за спину не заломили – уже хорошо. Теперь можно сменить гардероб, попробовать чудо-стряпню от местной Светки и наконец, пообщаться с тем, или с теми, кому захотелось поговорить с Читером именно здесь.
За столом, напротив Читера, сидел всего лишь один человек с прозвищем Водяной. Если, конечно, цифр, или неписей, можно так называть. Некоторые игроки отказывали им в праве причисления к людям – это повсеместно распространённая дискриминация.
