Нашу работу будут оценивать другие, хотим мы этого или нет. И когда это мнение отрицательное, оно причиняет боль. Идеал, к которому должны стремиться писатели, описывает Чехов:
Раз навсегда надо оставить попечения об успехах и неуспехах. Пусть это Вас не касается. Ваше дело работать исподволь, изо дня в день, втихомолочку, быть готовой к ошибкам, которые неизбежны, к неудачам…
Дойти до такого понимания очень трудно. Даже один из лучших сценаристов мира Уильям Голдман признавался:
Не знаю, как у других, но борьба за обретение уверенности – это самая тяжелая битва, которую мне приходится вести каждый день своей жизни.
Чехов порой и сам ставил под сомнение свою работу:
А писать для этой силы [критиков] не стоит, как не стоит давать нюхать цветы тому, у кого насморк. Бывают минуты, когда я положительно падаю духом. Для кого и для чего я пишу? Для публики? Но я ее не вижу и в нее верю меньше, чем в домового: она необразованна, дурно воспитана, а ее лучшие элементы недобросовестны и неискренни по отношению к нам. Нужен я этой публике или не нужен, понять я не могу… Писать для денег? Но денег у меня никогда нет, и к ним я от непривычки иметь их почти равнодушен. Для денег я работаю вяло. Писать для похвал? Но они меня только раздражают.
Элис Манро приписывает собственную уверенность в себе всего лишь низкой образованности тех, кто ее окружал:
Когда я пишу, я всегда полностью уверена в себе, хотя к этой уверенности примешивается подозрение в том, что она ни на чем не основана. Думаю, в каком-то смысле моя уверенность идет от глупости. Я столько времени провела вдали от литературного мира, что не понимала, что женщинам стать писателями не так просто, как мужчинам, то же относится и к представителям низших слоев общества. Если вы знаете, что умеете неплохо писать, и живете при этом в городке, где мало кто и читать-то умеет, то, конечно, вы думаете, что у вас редкий дар.
Даже когда писатель может надолго сохранять мотивацию, чтобы окончить работу, перед самым финалом все равно закрадываются сомнения, что находит отражение в этих словах Натаниэля Готорна:
Некоторые части книги действительно написаны хорошо; но моя книга не вызывает и не вызовет сочувствия в широких массах, а стало быть, никогда не обретет широкой популярности.
Он писал об «Алой букве».
Джойс Кэрол Оутс советовала:
Нужно быть стоиком и относиться ко всему с юмором.
Наконец, стоит держать в уме примеры Уильяма Фолкнера, считавшего себя поэтом-неудачником; Генри Джеймса, который вернулся к прозе после постоянных провалов в качестве драматурга; Ринга Ларднера, написавшего безупречную американскую прозу, отчаявшись стать автором популярных сентиментальных песенок; Андерсена, которому оставалось только совершенствовать свои сказки, так как он не добился успеха ни в чем ином: ни в поэзии, ни в драматургии, ни в жизни.
Это действительно проблема. Может быть, мы вовсе не являемся непризнанными гениями; может быть, мы действительно пишем плохо. Норман Мейлер отмечал:
Печальная истина в том, что будущему романисту нужно начать с нескольких книг, которые пройдут незамеченными или даже провалятся, прежде чем будет обретено чувство опасности. Если бы тем же чувством опасности обладали юные гонщики, никто бы не участвовал в автогонках.
НОРМАН МЕЙЛЕР (1923–2007)
Самые известные книги Мейлера – «Песнь палача», «Американская мечта» и «Нагие и мертвые». Он преклонялся перед президентом Джоном Кеннеди и оставил работы о политических организациях США с 1960 по 1996 год.
Таким образом, нужно преодолеть себя и продолжать писать, руководствуясь тем предположением, что рано или поздно либо это станет получаться у вас лучше, либо вы хотя бы сможете убедить в этом остальных. Юморист Роберт Бенчли говорил:
Мне понадобилось пятнадцать лет, чтобы понять, что у меня нет никакого таланта. Но сдаваться было уже поздно: я был слишком популярен.
Чтобы избавиться от сомнений, Хилари Мантел рекомендует:
Самое полезное качество, которое может взрастить в себе писатель, это уверенность в себе – даже наглость, если это вам подходит. Вы пишете, чтобы утвердиться в этом мире, и вы должны верить в собственные силы, если мир ничем не показывает своего согласия на это. Написать книгу и без того нелегко, а путь к публикации и вовсе усеян терниями. Особенно важно сохранять уверенность в себе, если у вас нет никаких знакомств и контактов с другими писателями. Если вас не публикуют, вы можете по-прежнему говорить себе: «Я писатель». Определяйте себя так.
От советов к делу!
К ДЕЛУ. Отсутствие уверенности в себе у писателя часто связано с тем, что в нем сидит внутренний критик, с которым сложнее договориться, чем с любым внешним. Вот три способа контролировать внутреннего критика, если тот пытается обесценить вашу работу:
• Спорьте с ним. Запишите его мысли. На бумаге фразы типа «Книга никуда не годится, никто не захочет ее купить» оказываются нереалистичными и пустыми. Спорьте с каждым таким утверждением: «Никто не купит? Неправда! Моя мама обязательно купит, причем несколько экземпляров!» В итоге вы придете к более реалистичному выводу: «Возможно, книга будет расходиться не так хорошо, как я бы хотел». Так это или нет, но совершенно не из-за чего переставать работать.
• Пусть внутренний критик говорит голосом вашего любимого героя мультфильмов. Когда фразу «Ты никогда ничего не достигнешь как писатель, почему бы не прекратить мучения сразу?» произносит Дональд Дак, это сразу звучит менее убедительно.
• Поймите, что эти мысли – действительно лишь мысли, а не факты. Каждый день в голову приходят тысячи или даже сотни тысяч мыслей. Приходят – и уходят. Зачем же придавать особое значение именно этим?
Когда в следующий раз внутренний критик попытается поколебать вашу уверенность в себе, воспользуйтесь одним или несколькими из этих методов – и продолжайте работать.
31. Критики
Как будто бы недостаточно того, что большинство из нас вынуждены бороться с внутренним критиком, писателям нужно как-то справляться и с критиками внешними – рецензентами.
Отношение Чехова к критикам исполнено горечи. Он говорил:
Критики похожи на слепней, которые мешают лошади пахать землю. Лошадь работает, все мускулы натянуты, как струны на контрабасе, а тут на крупе садится слепень и щекочет, и жужжит. Нужно встряхивать кожу и махать хвостом. О чем он жужжит? Едва ли ему понятно это. Просто – характер у него беспокойный и заявить о себе хочется, – мол, тоже на земле живу! вот видите, – могу даже жужжать, обо всем могу жужжать! Я двадцать пять лет читаю критики на мои рассказы, и ни одного ценного указания не помню, ни одного доброго совета не слышал. Только однажды Скабичевский произвел на меня впечатление, он написал, что я умру в пьяном виде под забором…
