– Стаканчик с зубными щётками, – сказала мама и вернулась за стол.
Ярослав хрюкал в чашку, так что по чайной поверхности аж пузыри пузырились, но родителям почему-то было не смешно: они смотрели друг на друга с тревогой, так что и ему смеяться в конце концов расхотелось.
Ночью дядю Мишу положили спать в детской, поставили раскладушку под окном, и теперь Ярослав никак не мог уснуть, всё прислушивался к дядь-Мишиному всхрапыванию, доносящемуся с другого конца комнаты. Оно было похоже то на смешок, то на всхлип и раздавалось каждый раз неожиданно, без всякой системы – вот жесть!
Ярослав выбрался из-под одеяла и потихоньку вышел в коридор. В кухне горел свет – ну разумеется! Родители ещё не спали, а опять обсуждали что-то, слегка раздражённые.
– Вот как отправлять его с таким, а? – спрашивала мама.
– Думаешь, дома лучше?.. А если сюда действительно придут, начнут тут…
– Что начнут, Володь? Ну что?!
– Сама знаешь… Ты подумай, Танюш, какая это для ребёнка может быть травма! Он же перепугается до смерти. Начнут отбирать все эти его планшеты, или вон гитару, или фотоаппарат, или велик новый…
– Давай я отвезу всё это к подруге, я же предлагала!
– И что? Как ты Ярику объяснишь, куда всё делось?
Услышав «Ярик», Ярослав поморщился. И вообще, всё это было ужасно странно – и стрёмно. Испугается до смерти чего? Чего ему бояться у себя дома? И с какой радости кто-то может прийти и забрать новый велик? Так он и отдал, ха!
В коридоре было прохладно, из-под порога дуло по босым ногам, и Ярослав перетоптывался с мыска на пятку, как учили на разминке в школе танцев. В груди пробудился и заворочался ёж. От холода, что ли?
– А там, думаешь, ему будет лучше? – спросила мама примирительно.
– Ну конечно! – торопливо ответил папа. – Там природа, свежий воздух… Байкал вот, сама говоришь. Модное место! Мы должны быть им благодарны, Тань. Если бы они сейчас отказались его принять, что бы мы с тобой делали?
– Ох, не представляю… – вздохнула мама. – Так и знала, что нельзя лезть в ипотеку… И когда всё это кончится, а?
– Потерпи, Танюш, – ответил папа тихо. – Это кризис, просто кризис… Сейчас у всех так. Продажи грохнулись, зарплаты просели вчетверо. Но не вечно же это будет! Ведь не вечно…
Тут на кухне послышался скрежет металлических ножек по полу и стукнула, открываясь, дверь – Ярослава мигом сдуло в свою комнату, замотало одеялом с головой.
Он лежал затаившись, сердце громко стучало в горле и ушах. Думал, как это – «грохнулись продажи»? Что ли, все товары с полок попада́ли на пол? Их, может быть, какой-нибудь неловкий дядя Миша оттуда сшиб случайно? И что такое «зарплаты просели»? Непонятно.
А около письменного стола уже стоял его доверху набитый чемодан на четырёх колёсах, и был собран рюкзак со всякими важными электронными вещами, без которых жизнь современного одиннадцатилетнего человека немыслима. Завтра вечером они с дядей Мишей должны были сесть в самолёт и целую ночь лететь неизвестно куда, где Ярославу предстояло встретиться со своими двоюродными сёстрами и маленьким братом.
Глава 2
Пока ехали в аэропорт, Ярослав уткнулся в планшет и гонял во все подряд игрушки, но ни в одну толком не игралось. Ёж всю ночь не давал нормально спать, а сейчас и вовсе разошёлся, разросся, даже на живот давил. Ни на маму с папой, ни тем более на дядю Мишу Ярослав старался не смотреть. Потому что мама была в панике – на лице написано; папа полностью был занят мамой, а на странного дядю Мишу чего смотреть? Ещё насмотрится до начала нового учебного года. Хотя нет, враньё… косился он на дядю Мишу одним глазом – может, потому и не игралось.
А дядя Миша всю дорогу спал. Сначала спал в троллейбусе по дороге к метро, пристроив свой непомерный рюкзак между колен и упершись в него лбом, потом проснулся, чтобы спуститься по эскалатору, и тут же снова заснул – благо ехали от конечной и свободное место в вагоне запросто отыскалось. Рюкзак теперь стоял в ногах, и обе лямки дядя Миша накрепко обмотал вокруг запястья, чтобы тот не заваливался. В следующий раз он ненадолго проснулся, чтобы пересесть на кольцевую, и ухитрился заснуть даже там, стоя в толпе пассажиров, обняв рюкзак обеими руками, положив голову на клапан, а спиной прислонившись к двери с надписью «Не прислоняться». В аэроэкспрессе с его удобными креслами уж сам бог велел заснуть, и дядя Миша с удовольствием последовал этому велению, ещё и тронуться не успели. Рюкзак остался на багажной полке у входа. Дядя Миша тоненько всхлипывал и всхрапывал, как накануне ночью, и даже причмокивал немножко.
Ярослава не покидало ощущение, что это не взрослый человек, а переодетый ребёнок, просто очень-очень высокий и бородатый. Возникло нестерпимое желание потянуть за бороду и проверить – вдруг фальшивая? Аж руки зачесались. Но это было нельзя, поэтому Ярослав только заёрзал.
– Как ты, солнышко? – всполошилась мама. – Тебя не тошнит? Ничего не болит?
«Солнышко»… Как чуть какая ерунда, так сразу «солнышко»! Лучше бы оставили человека дома и про Диснейленд не врали… Ну а что? Вот и Славка оставался в городе до конца месяца, и Марат. Могли бы провести время как люди. А теперь?! Мало того что отправляют неизвестно куда одного, так там ещё девчонки! И не просто девчонки, а мелкие вообще. Что он там делать-то будет?!
Обидно было до ужаса, но Ярослав старался виду не показывать: папа говорил, что эмоции приличный человек обязан держать при себе, иначе ничего в жизни не добьёшься. То-то он спокойненький такой. Притворяется, наверное.
– В самолёте обязательно поешь, слышишь? – наставляла мама. – Да выключи уже свою игрушку, когда с тобой разговаривают!
Теперь она злилась. На что, спрашивается?
– За вещами следи, фотоаппарат не потеряй, – продолжала мама торопливо. – Это тебе не «мыльница» какая-нибудь, он знаешь сколько стоит!
Ну вот, началось… Сперва подарят, а потом сами на уши садятся: сколько стоит, сколько стоит! Прямо всю радость портят.
– И если или я, или папа звоним тебе по телефону…
– …я должен немедленно снять трубку… – заученно пробурчал Ярослав и в этот момент понял, что улететь от маминых бесконечных нотаций подальше не такая уж плохая идея, пожалуй. Ёж в груди при этой мысли волшебным образом угомонился.
В самолёте Ярославу повезло: его место оказалось у иллюминатора, и можно было сколько хочешь глазеть с высоты «боинга» на маленьких людей и машинки, тянущие за собой крупные бусины лотков с чемоданами. Он уселся, вцепившись обеими руками в рюкзак, воткнул в уши наушники, сделал погромче музыку в смартфоне и уставился за окошко в полной уверенности, что дядя Миша в соседнем кресле опять спит.
Прощание вышло… лучше не вспоминать, какое вышло прощание. Сначала мама напустила строгости и стала на весь зал отчитывать Ярослава, как младенца, непонятно за что: ничего он такого не делал.
