Хотя сторонники евгеники находились во всех слоях общества (особенно среди обеспеченных людей), самая близкая к евгенике область до Второй мировой войны – генетика. В то время разница между генетикой и евгеникой была крайне мала. Яркий пример общего истока обеих областей представляет собой Фрэнсис Гальтон, родоначальник поведенческой генетики и евгеники. Примечательно, что каждый член первого редакционного совета журнала «Генетика», выходившего с 1916 года, был приверженцем евгенического движения
[431]. Связь между генетикой и евгеникой особенно заметна на примере первого профессионального генетического общества – Американской ассоциации скотоводов, созданного в 1903 году. Его основной задачей было улучшение генеалогических линий как скота, так и людей
[432]. До Второй мировой войны евгеника по сути являлась прикладной генетикой человека: области соотносились так же, как, например, химия и химическая инженерия
[433]. Эти сферы не разделялись в Германии: более половины ученых-биологов вступило в нацистскую партию, представляя в ней самую большую профессиональную группу
[434].
Запрет евгеники после Второй мировой войны стал следствием ужаса перед действиями нацистов, а не общего понимания научных ограничений этих идей
[435]. Тем не менее евгеника ушла в подполье, а названия стратегически важных изданий и организаций изменили во избежание негативных ассоциаций. Журналы «Евгеника: ежеквартальное издание» и «Анналы евгеники» стали именоваться «Социальной биологией» и «Анналами генетики человека». Американское евгеническое общество и Евгеническое общество были вынуждены превратиться в Общество изучения социальной биологии и Институт Гальтона соответственно
[436]. Как это ни ужасно, но и сегодня можно услышать намеки на евгенику в речах известных ученых. Например, Фрэнсис Крик, сооткрыватель ДНК, однажды сказал: «Я не вижу причин, по которым все люди должны иметь право заводить детей». Он предложил систему предоставления лицензий, по которой «если родители генетически неблагоприятны, то им разрешается родить одного ребенка или двух – при особых условиях»
[437]. Подобным образом высказывался и второй сооткрыватель ДНК Джеймс Уотсон. Он был убежден, что глупость нужно признать заболеванием, а искоренить бедность можно путем избавления от нижних 10 % колоколообразной кривой Гаусса
[438].
Важной причиной тесных связей евгеники и генетики во время первых генетических исследований была теория переключателей при объяснении наследственности, широко распространенная в то время. Предполагалось, что сложные человеческие признаки формируются по законам Менделя. Один-единственный ген определяет, вырастет горох с желтыми или с зелеными семенами. Считалось, что и человеческие признаки возникают подобным образом. Например, ведущий американский специалист по евгенике Чарльз Девенпорт предположил, что любовь к морю была связана с определенным геном, зависящим от пола. Иначе как объяснить, почему капитаны кораблей и члены их команды обычно мужчины, рожденные в семьях таких же мореплавателей?
[439] Девенпорт также объяснял теорией генов как переключателей (влиянием одного гена) ряд состояний, которые современным ученым кажутся нелепыми. Например, «номадизм»
[440], «беспомощность» и «врожденный эротизм», которые якобы присущи «блудным женщинам»
[441]. Больше всего в ту эпоху боялись слабоумия. Его считали «состоянием души или мозга, которое передается потомкам с такой же регулярностью, как цвет глаз или волос»
[442]. Окажись это правдой, то, следовательно, можно было бы избавить мир от этого состояния, запретив носителям слабоумия продолжать свой род
[443]. К примеру, в учебнике «Генетика» биолог Герберт Уолтер утверждал, что если ввести закон о стерилизации на всей территории США, то «меньше, чем за четыре поколения мы избавимся от девяти десятых преступлений, душевных заболеваний и болезней нынешнего поколения»
[444].
Хотя евгеника давно дискредитировала себя как наука, мы со студентами Керметом Римом и Бенджамином Ченгом заинтересовались, существуют ли по сей день тесные связи между ней и взглядом на гены как на окончательную причину достижений человека. Была взята большая выборка канадских студентов и американских взрослых. Им предложили оценить утверждения, поддерживающие евгенические идеи. Например, такие как «Необходимы законы, которые бы запрещали людям с низким показателем интеллекта заводить детей» или «Любой человек, совершивший тяжкое преступление, должен пройти процедуру стерилизации как часть наказания». Несмотря на разброс мнений, мы узнали, что большинство выразило несогласие с такими высказываниями. Затем участникам представили список утверждений, связанных с генетическим детерминизмом. Например: «Я считаю, что интеллект – это признак, который сильно детерминирован генетическими предрасположенностями» или «Я уверен, что анализ моих генетических предрасположенностей позволит хорошему специалисту узнать о моих способностях и чертах без какой-либо личной информации»
[445]. Те участники, которые придерживались генетического детерминизма, охотнее поддерживали евгенические утверждения, чем те, кто смотрел на гены иначе
[446]. Судя по всему, взгляд на гены как на основную причину жизненного исхода подталкивает людей к евгенической идеологии.
