Максимилиан понимал: ему стоит сказать безопаснику о том, что происходит. Понятно, что где-то активизировалось устройство, передающее сигнал в его мозг — другого и быть не может. Именно так иногда бывало, после чего он впадал в полное беспамятство и не ведал, что творил. Но Кимберли, которая вот-вот уйдет от него навсегда…
На некоторое время боль стихла, позволив Блэру мыслить самостоятельно. И даже желание лететь в сто тридцать первый сектор слегка угасло. Но это лишь дало ему повод не откладывать разговор со своей женой, каковой он считал ее на самом деле, хоть и знал, каким образом произошло подписание брачного договора.
Он решительно ударил ногой в двери столовой, чтобы отыскать ее, пока не вернулся Макс — он не даст ему совершить задуманное, а времени больше не было. Хоть какая-то мысль отвлекла Блэра от преследующей боли и желания вырваться в пустыню, чтобы лететь на запад, невзирая на погоду и время суток.
Двери открывались перед хозяином дома быстро — стоило приложить руку к сканеру отпечатков. Шаги были широкими, он спешил, чтобы поскорее увидеть ее… Ту, кто сломал его жизнь, его мозг. Чьи эмоции уже столько времени оставались для него сплошным удовольствием. Кого он так и не смог забыть за время его с Тиреллом скитаний в космосе.
Она находилась одна, в своей спальне. Молча стояла у окна, грустно смотрела на закат Рокса — сегодня фиолетовый — к непогоде. Ярко белая с сиреневым ободком звезда за стеклом создавала контровый эффект, затемняя ее лицо. Только профиль с чуть вздернутым носиком и пухлыми губками черным вырисовывался на светлом фоне.
— Кимберли, — шагнул он к ней.
Она резко повернулась, не поняв, кто перед ней, но быстро сообразила, что это он. Его мозг уже работал над тем, чтобы подчинить ее. Она тщетно пыталась выставить зеркальную стену, но его ярость в тот момент была сильнее. Она просто не успела сосредоточиться, как он уже сломал ее сопротивление.
— Нет… Что ты делаешь? — прошептала Кимберли, когда ее ноги сами двинулись к нему навстречу. Глаза налились страхом, но он оставался непоколебим.
— Сучка… Иди ко мне. Ты подчинишься. Сделаешь то, что я скажу. И без него… Без моей неправильной копии. Он не такой, как я, а ты любишь меня… Я его прародитель. Захотел, создал — захочу, уничтожу, и ничего мне никто не сделает. Он сам выбрал эту роль, чтобы защищать тебя, но ошибся. Он защищает тебя только от самого себя.
— Максимилиан… Не надо, — хрипло прошептала она, когда он уже поймал ее в свои объятия, после чего запрокинул на кровать, нависая над ней тенью.
Она хотела кричать, но он блокировал ее голос. Лишь хрип раздался из приоткрытого рта девушки, а он с силой рванул на ней платье, ткань которого затрещала, обнажая ее прелести.
Он был готов на что угодно, чтобы она отказалась от вечера, заявила это сама, а желательно при его клоне. Возможно, хватил лишку, но так было нужно, чтобы удержать ее около себя. Такую горячую, ненавидящую и опасающуюся его одновременно.
— Я твой худший кошмар, — рыкнул он ей в ухо, а потом прикусил мочку. Она забилась под ним, словно раненая птица, но он продолжал свое дело, внушая ей такой страх, который только был способен создать его мозг.
Убедившись, что она достаточно испугана, он провел пальцем по ее дрожащим губам. Кимберли замерла, пытаясь понять, сможет ли она сопротивляться его воздействию.
Он приподнялся, сдерживая ее на месте, рванул белье, оставляя ее перед собой беззащитной и обнаженной. Воспаленное воображение уже принялось за работу, ведь то, что он делал перед тем, было всего лишь почти невинной игрой. Она сдастся, главное не сломать ее сейчас, не поддаться искушению усилить воздействие.
— Ненавижу тебя… — крикнула она. — Не думай, что сегодня чего-то от меня дождешься. Твое счастье закончилось.
Она сопротивлялась, царапалась, пыталась укусить его. Он не выдержал — раздвинул коленом ее бедра, даже расстегнул штаны. Одномоментно голову пронзила болевая волна, яростно взывая его в подземный бункер гребаного сектора, ставшего его проклятьем.
Кимберли воспользовалась положением. Где-то, будто за завесой тумана, он ощутил крик души, вырвавшийся из ее сознания. Она просила помощи, звала его… Его копию. Не сыграли на пользу Блэра бурные сексуальные фантазии предыдущих дней. Он совершил ошибку. Она успела наладить с его клоном некий странный контакт, и тот четко запомнил эту эмоцию. Или находился совсем близко, желая отыскать их обоих.
Сильные руки схватили Максимилиана сзади за шею, оттаскивая от Кимберли. Девушка испуганно приподнялась, рассматривая своего спасителя широко открытыми глазами. Вскрикнула от испуга, когда до нее донеслись возмущения в воздухе. Оба тут же активировали свои способности, желая подавить друг друга телепатически.
Но мозг Максимилиана, несколько обессиленный длительным воздействием на него постороннего приказа, до сих пор пульсировавшего в голове, не мог оказывать должное сопротивление своей же копии, хоть и не сдавался полностью.
Его постиг телепатический удар, и он почувствовал, как пол уплывает куда-то, а ноги сами движутся в коридор, затем в сторону лифта. Еще один удар — и его отбросило в раскрывающуюся дверь стеклянной кабины. Он поднялся, потирая ссадину на голове, а рука сама потянулась к панели управления.
Он не видел, как сбегал по лестнице, находящейся неподалеку, второй, такой же как он, мужчина — мозг не воспринимал ничего адекватно. Максимилиан начал приходить в себя лишь внизу, когда стеклянные двери разъехались, и он буквально выпал наружу, чуть удержав равновесие. Одновременно разум раскаленной иглой пронзило желание рваться отсюда, не мешкать. Будто он мог упустить нечто важное там…
Максимилиан бросился к транслятору, рявкнул Тиреллу Кроу в передатчик, чтобы тот срочно готовил флайер. Он даже не заметил, как в гостиную вошел его клон, скрестил руки на груди, наблюдая свысока за мучившимся в болевых муках Блэром.
— Она отказалась от сделки. Ты этого добивался? Скажи мне, — напрямую спросил его Макс. — Я понял сразу, что что-то здесь нечисто.
— Отстань… Я улетаю… Срочно… Тирелл, — хрипло крикнул Максимилиан, будто безопасник мог услышать его сквозь стены дома.
Макс посмотрел на него с некой жалостью, прекратил воздействие, почувствовав боль своего оригинала. Блэр не мог знать, что он подумал, но почувствовал странную тревогу, исходящую от того.
— Я улетаю, — повторил он еще раз, а потом мысли снова уплыли куда-то далеко, как происходило каждый раз в забытые моменты его жизни.
* * *
Я поздно сообразила, что к чему. Зачем он так поступил… Его мотивы были мне ясны, но играл он нечестно. Восхитило эффектное появление Макса, хоть в тот момент мне было не до зрелищ. Но я не могла сдержать свою обиду. Конечно, после такого я не согласилась бы провести с ним еще одну ночь — слишком ранил он меня, заставил прогнуться, а я больше не хотела это терпеть.
Он выиграл. Это понятно сразу. Мы не оговаривали степень моего страха или кошмаров. Я не смогу, не хочу больше участвовать в этой затее, быть их игрушкой. Но одновременно это продлевает срок моего здесь пребывания, а за это время он придумает что-то новое. В душе осталась лишь апатия и желание сдохнуть, чтобы больше не поддаваться его телепатическим трюкам.
