Слышали когда-нибудь об овощном гамбургере? Или о чае масала? А о пицце с тандури? Все эти блюда возникли благодаря моему нежеланию есть то, что ест остальной мир. Продуктовые компании нашли мои послания на стенах (и на своих кассовых аппаратах) и создали совершенно новое меню, которое полностью меня устраивает
[1027].
Класс и каста, к которым принадлежал человек, всегда определялись в зависимости от места, занимаемого им в системе производства. Разрушило ли потребление эти системы? Для индийской элиты конец бюрократической «империи лицензий» (licence raj) после реформ 1990-х годов открыл новые возможности подтверждения собственного статуса. Работать в иностранной корпорации стало более престижно, чем в государственном учреждении. Неизбежным следствием либерализации стало беспокойство общества о том, как бы элита не отравилась Западом (westoxicated)
[1028], положив на алтарь международного материализма национальную душу и заботу о бедных. В действительности IT-менеджеры и специалисты оказались довольно консервативными потребителями. Их приоритеты были такими же, как и у их родителей: покупка дома, помощь семье и инвестиции в образование детей
[1029]. Статус индийца никак не выиграет от приобретения модного авто или плоскоэкранного телевизора, а вот MBA в престижном институте технологий или в зарубежном университете очень способствует продвижению по социальной лестнице. В некоторых отношениях, однако, экономическое чудо Индии усилило неравенство внутри классов и между ними. В сельских районах страны землевладельцы и рантье существенно расширили потребление, а вот бедные крестьяне, наоборот, были вынуждены частично его сократить, так как они больше не получали субсидий и оказались во власти заимодателей. В городах владельцы недвижимости и менеджеры в розничном секторе и секторе услуг стали тратить больше, а вот неквалифицированные рабочие значительно меньше
[1030].
Лучшие должности по-прежнему занимают индусы высших каст, однако в целом значение каст снижается. Один антрополог, общавшийся с молодыми людьми в Бангалоре в период между 2001 и 2006 годами, отметил, что друзья делятся друг с другом одеждой, сигаретами и мотоциклами, невзирая на кастовые различия и разницу в доходе
[1031]. В штате Уттар-Прадеш, граничащем с Дели, даже далиты начали чистить зубы пастами известных марок, вместо того чтобы жевать прутья местного дерева ним. Потребительские товары давно являлись для низших каст возможностью подчеркнуть возросшую значимость: в начале ХХ века далиты, которым посчастливилось приобрести небольшой участок земли, начинали облачаться в сари из искусственного шелка. Современные представители высшей касты – брахманов – предпочитают ужинать в рубашках, а не в дхоти, а также едят мясо и пьют алкоголь
[1032]. Разумеется, это вовсе не означает, что касты исчезли. В 1990-х годах в Керале представители низшей касты пулайя выглядели очень ярко – они надевали красные сатиновые рубашки и кроссовки, а волосы укладывали гелем, словно звезды кино. Однако на их общественное положение это никак не повлияло. Рабочие ежава, имевшие более высокое кастовое положение, считали подобные выходки показными и глупыми. В их представлении достоин уважения лишь тот, кто тратит деньги на покупку дома, мебели и украшений из золота
[1033]. Потребление, таким образом, по-прежнему помогало добиться признания в своей собственной группе, но продвижению в классовой системе не способствовало.
Потребительская культура не только не уничтожила индийскую идентичность, но и обнаруживала новые возможности для ее выражения.
К низшим кастам относятся малоимущие, однако все они живут совершенно по-разному. Кто-то тратит больше, кто-то меньше. В 1993 году Комитет труда изучил условия жизни «рабочих касты неприкасаемых» в Индуаре. В ходе исследования было выяснено, что семьи, которые изготавливают обувь, едят больше мяса и пьют больше молока, чем метельщики и уборщики, – возможно, потому, что работа с кожей сделала для них ритуальный запрет на употребление животных продуктов менее жестким. В то же время метельщики и уборщики владеют бо́льшим количеством вещей. У многих имелся телевизор, вентилятор, велосипед и наручные часы; у нескольких были швейная машинка, магнитофон и холодильник; у одного человека даже оказался фотоаппарат. В домах башмачников же ничего подобного не было
[1034].
Члены высших каст, доход которых по меркам данной касты является небольшим, сегодня в десять раз чаще являются владельцами телевизоров, холодильников и автомобилей, чем представители низших каст со сходным финансовым положением. Таким образом, кастовая принадлежность все-таки играет роль, хоть и не сама по себе. Кастовые различия сильно связаны с материальной пропастью между городом и деревней: представители высших каст чаще проживают в городах, благодаря чему им отчасти проще с чего-то начать
[1035]. Члены низших каст, которым удалось переехать в город и разбогатеть, имеют примерно столько же бытовых устройств, как и члены высших каст. Показателен тот факт, что именно в беднейших регионах различия между кастами наиболее сильны.
