В 1990-е годы по всему миру неолиберализм критиковали за тот вред, который он якобы наносит общественной жизни. Говорили, что приватизация превращает граждан, до сих пор думавших о благе общества, в эгоцентричных потребителей. Подобный аргумент был актуален для богатых стран, где люди ложились спать, не переживая о том, что утром может вновь не быть воды и электричества. В развивающихся странах, таких как Индия, большинство домов не располагало водопроводной системой, которая работала бы 24 часа в сутки. Да, фермеры получали электричество бесплатно или по сниженным ценам, однако и по этой причине сеть часто перегружалась и постоянно ломалась. Путь приватизации пугал, но он создавал возможности. К сожалению, описать в рамках данной книги все региональные нюансы не получится, однако хочется выделить по крайней мере две интересные тенденции – одна касается деревенской бедноты, другая – городского среднего класса.
Для многих бедных, живущих в деревнях, статус потребителя означал признание. Они больше не являлись пассивными и зависимыми крестьянами, находившимися в самом конце очереди за основными общественными услугами. Бедность и низкое качество до сих пор образовывали порочный круг: не имея возможности заплатить, люди становились должниками коммунальных предприятий, а лишившись разрешения на пользование водой и электричеством, они начинали их воровать; компаниям же недоставало из-за этого выручки, чтобы предоставлять услуги качественно. В домах не было света, на полях не работали насосы. В 2002 году организаторы одного проекта в Раджастхане решили порвать этот порочный круг, превратив жителей деревни в платящих потребителей. В Пайпладе, округ Джхалавар, где трансформаторы перегорали по 16 раз за месяц, старшины деревни собрались вместе и решили положить конец хищению электричества, проложив защищенные от проникновения кабели. В свою очередь компания, предоставляющая электричество, инвестировала в более качественный трансформатор, который гарантировал жителям электричество в течение более длительного времени без снижения напряжения. Жители создали специальный хозяйственный комитет (vidyut sudhar samiti), который должен был отслеживать улучшения. Вскоре все деревни в округе обзавелись подобными комитетами. В Индии «кастомизация», как бы дико ни звучало это слово, не только заставила крестьян платить, но и предложила им вложиться в местную инфраструктуру. Неолиберализм в Индии приобрел свои социально-демократические особенности, что неудивительно, ведь реформы в Джхалаваре проводились при поддержке Фонда Фридриха Эберта – немецкой социал-демократической организации
[1059].
В 1980-е годах в индийских городах представители среднего класса начали обносить забором свой или несколько соседних домов. В Соединенных Штатах подобные действия означали стремление уединиться, отгородить личную жизнь от посторонних. В Индии, однако, забор имел совершенно противоположное значение. Ненадежная поставка коммунальных услуг побудила средний класс активно участвовать в общественной жизни и взаимодействовать с муниципальными властями, которые в таких крупных городах, как Дели, продолжали поставлять воду и прочие услуги. Были основаны Ассоциации благополучия жильцов – RWA (Resident Welfare Associations), которые одновременно обеспечивали участие граждан в жизни общества и контролировали общежитие людей
[1060]. С одной стороны, RWA обещали защитить личную жизнь и досуг от опасностей извне и нежелательных гостей. Каждая организовывала собственные частные фестивали, приуроченные к национальным и религиозным праздникам, соревнования по танцам и ярмарки. С другой стороны, внимание, оказываемое RWA комфортному образу жизни и безопасности жителей, заставило участников этих ассоциаций становиться более открытыми и учиться взаимодействовать с муниципальными властями напрямую. Многие RWA обещали своим членам надежную поставку воды и электричества в течение 24 часов ежедневно, что было более чем заманчивым предложением в городе, где перебои с коммунальными услугами давно считались нормой. Пока их знакомые и друзья, не состоявшие в RWA, сидели без электричества, семьи членов ассоциаций смотрели телевизор, стирали белье в машинке и работали за компьютерами. Городской администрации, отчаявшейся улучшить коммунальные услуги, эти соседские организации оказали большую услугу, объединив потребителей, заинтересованных в том, чтобы все системы работали исправно. С 2001 года правительство Дели и ассоциации RWA состоят в государственно-частном партнерстве. На мастер-классах и встречах горожане сидят вместе с депутатами, представителями полиции и чиновниками, отвечающими за предоставление воды, и совместно ищут решения проблем. В системе «Бхагидари» (что в переводе с хинди означает «партнерство») более сотни ассоциаций совместно с властями Дели занимаются многими аспектами общественного благополучия, начиная с уборки мусора и заканчивая сбором дождевой воды. Состоящие в ассоциациях жители даже помогают собирать плату за воду и электричество. А критика звучит лишь в адрес самих горожан, если они оказываются не в состоянии как следует наказать нарушителей или переключиться на частное обслуживание
[1061].
В Японии расцвет движений в защиту потребителя пришелся на годы после Второй мировой войны. Nihon Shufurengo¯kai (Ассоциация домохозяек Японии), больше известная как Shufuren, была основана в 1948 году. Год спустя появилась региональная ассоциация Kansai Shufuren (Федерация домохозяек Кансая); в 1952 году была основана организация Chifuren, имевшая более широкий круг задач и представлявшая интересы бизнеса. Американская оккупация и поддержка либеральной демократии ускорили развитие ассоциаций в стране. За первый год существования Shufuren в нее вступил миллион человек в одном только Токио. В Японии, так же как и в Германии, война и дефициты оказали решающее влияние на взгляды первого поколения активистов, защищавших права потребителей. В первую очередь их заботил не ассортимент, а выживание. Shufuren сделала своим символом сямодзи – ложечку для размешивания риса. Активисты этого движения боролись за справедливое нормирование продуктов, уничтожение черного рынка, но прежде всего за безопасность пищевых продуктов. В 1951 году, в ходе первых проверок, проведенных Shufuren, в маринованной редиске был обнаружен канцерогенный краситель. Газеты писали об этом так много, что правительству в итоге пришлось наложить запрет на использование этого вещества, а фальсификацию возвели в ранг главного врага общественности.
В Индии политика по защите потребителей являлась продуктом слабого государства и относительно сильного гражданского сообщества. В Японии она сложилась под влиянием сильного государственного аппарата и экономического национализма. Несмотря на то, что ассоциации домохозяек набирали силу, государство и производители были еще сильнее. Политическая система благоволила группам производителей. Внутренние разногласия между группами потребителей не позволяли им по-настоящему оказывать влияние на ситуацию. Лишь в 1970 году им удалось сформировать единый фронт в рамках совместного бойкота продаж цветных телевизоров по завышенным ценам; Министерству внешней торговли и промышленности пришлось уступить. На самом деле относительная слабость японских ассоциаций имеет идеологические корни. Чтобы быть эффективными, потребители, как и другие группы, должны объединяться против какого-то общего врага. В Великобритании и Соединенных Штатах роль антагониста выполнял производитель, иногда государство. В этих сообществах с рыночной экономикой гильдии, корпоративный образ мысли и зависимость от местных производителей довольно рано потеряли свою власть. В Японии же, как и в Германской империи до этого, идентичности в обществе были, напротив, менее дифференцированы. Идеалом здесь был seikatsusha – человек, который пытается привести к единому знаменателю интересы потребителя, фермера и производителя.
