Американские студенты лишь немного опередили появление потребителя-тинейджера на международной арене. К 1950-м британцы, немцы и французы уже начали работать с рынками товаров для подростков
[1332]. Больше, чем когда-либо, быть подростком означало веселиться и тратить деньги. Эта тенденция зародилась в больших городах и университетах, но к 1940-м годам она охватила небольшие города и деревни. Датские исследования показывают, насколько изменилось восприятие возраста в то время. Молодые датские швеи, продавцы и работники сельскохозяйственной сферы, родившиеся до 1900 года, никогда не упоминали досуг в своих автобиографиях. Для тех, кто родился в 1930-е, фильмы, экскурсии и танцы до рассвета по субботам были неотъемлемой частью их молодости. Это вовсе не означает, что эта возрастная группа перестала работать, скорее это показывает, что их идентичность все более определялась досугом. Теперь лишь немногие молодые люди отдавали свой заработок родителям, в отличие от предыдущих поколений
[1333].
«Тинейджер-потребитель» возник благодаря ряду факторов. Во-первых, у молодых мужчин и женщин появилось больше денег; во время и после Первой мировой войны их зарплаты росли очень быстро. Во-вторых, благодаря более длительному и более распространенному обучению они начинали жить отдельно от родителей и находились скорее под влиянием своих сверстников, чем старших. И в-третьих, они реагировали на культ молодежи, который активно создавало старшее поколение. Часть этого культа носила коммерческий характер, так как компании и рекламные агентства начали бороться за рынок молодежных товаров. Однако новую идентичность этой возрастной группы питала и политика. Нам хорошо известен вклад романтизма и национализма в идеалы молодежи. Столь же важными были усилия политиков по воспитанию новых граждан после ужасов Второй мировой войны. В послевоенной Европе на каждый молочный бар и танцевальный зал приходился один молодежный клуб, который спонсировало государство. Французское правительство проводило соревнования по домоводству для молодежи; в 1949 году некая Дениз Шико (Denise Chicault) из Дижона получила титул «домашней феи». К 1960-м годам свыше 300 000 молодых людей регулярно посещали молодежные центры (maisons des jeunes), предлагавшие все, что угодно: от пинг-понга и художественных классов до лекций. Организаторы старались превратить такие центры в колыбели гражданственности, в лучших традициях Токвиля
[1334]. В 1950-е наступил золотой век молодежных лагерей, хотя зародились они в самом начале ХХ века.
Ничто из этого не соответствует популярному имиджу подростка-бунтаря, который стал знаменит благодаря Джеймсу Дину и поднял волну паники по поводу аморального поведения на фоне рок-н-ролльных беспорядков в европейских городах в 1958 году. И все-таки стремление государства приручить молодежь было так же важно, как утверждение особого статуса тинейджера, ведь речь шла о чем-то большем, нежели секс и шопинг. Именно это помогает нам понять, почему мало кто стремился вступить в пресловутую войну поколений, которой так боялись. Как мы видели в Главе 6, большинство тинейджеров ориентировались на своих родителей, с уважением относились к труду, копили на мопед или откладывали деньги, чтобы завести семью; стоит вспомнить, что в Западной Европе в 1960-е каждый второй молодой человек, заключавший брак, был моложе 25 лет
[1335]. Такие комментаторы, как Ричард Хоггарт – один из праотцов британской культурологии – возмущались «миром сахарной ваты»
[1336] и не замечали, что гедонизм присутствует наравне с гражданской активностью. В конце концов, именно молодежь выступала за мир, гражданские права и защиту окружающей среды.
Культ тинейджера зачастую порождал имидж однородного, гомогенного поколения. На самом деле эта возрастная группа так же делилась на классы, как и все остальное общество. Конечно, все молодые люди без исключения стремились к новизне, разнообразию и мобильности. Однако многие бедные подростки не могли себе этого позволить. Исследователи, изучавшие жилой микрорайон для малоимущих на юго-востоке Англии в 1975 году, записали следующий разговор между девочками от 13 до 15 лет о том, как они проводят свободное время: «Когда идет дождь, мы слушаем радио в своей комнате… или стоим на улице под навесом [между террасами]. Когда дождя нет, мы идем гулять в парк или в другое место»
[1337]. Местный молодежный клуб был только для тех, кто старше 15 лет. У некоторых девочек не было даже 5 пенсов, чтобы сходить в кино. Поездка в город тоже исключалась, так как и на автобус не было денег.
Тинейджеры вызывали столько тревог, так как общественность опасалась, что целое поколение будет все больше отдаляться от своих родителей. Однако оправданны ли были такие опасения? Были ли подростки 1970-х более жестким, более радикальным поколением, чем их предшественники, первые тинейджеры 1940-х и 1950-х? Американский социолог Август Б. Холлингсхед (August B. Hollingshead) изучал в 1941–1942 годах молодежь Элмтауна, небольшого городка на Среднем Западе. 30 лет спустя он вернулся и обнаружил, что общие принципы досуга поколений не сильно изменилось за эти годы. Разница между тем, что взрослые считали «хорошим», и тем, о чем мечтали дети, не уменьшилась, но и не увеличилась. «Привычки и поведение нынешнего поколения подростков, – писал он в 1973 году, – минимально отличаются от привычек и поведения их родителей, когда те были молодыми»
[1338]. Несколько из них курили марихуану, однако в общем и целом новое поколение отличалось меньшим набором прегрешений – или, по крайней мере, в руках общества оказалось больше инструментов, чтобы не позволять молодым людям выходить за рамки приличий. В 1940-х одежда была постоянным предметом споров между детьми и их родителями. Теперь в старших классах была введена строгая школьная форма. Мальчики и девочки всегда должны были носить носки или чулки. Одежда с непристойными надписями запрещалась. Мальчикам нельзя было отращивать усы и бороды. Девочки должны были носить «приличное» нижнее белье; длина платья – как минимум десять сантиметров ниже ягодиц. Холлингсхед не уточнял, кто именно делал замеры. Модели проведения досуга у разных возрастных и социальных групп различались. Большинство детей перенимали у родителей их привычки.
