Ранее мы уже говорили о том, что потребители становились все более активными, особенно во второй половине ХХ века. Досуг серьезно выигрывал как от развития рыночных отношений, так и от поддержки государства. В Соединенных Штатах культ прогулочных поездок на автомобилях и отдыха на природе не возник бы без обширной системы государственных парков. В 1955 году государственные парки располагали общей площадью 5 миллионов акров и привлекли свыше 200 миллионов посетителей. В период между 1948 и 1955 годами число общественных бассейнов увеличилось почти в два раза. Американские дети бросали мячи на 15 000 площадок для бейсбола и софтбола. Конечно, не все из перечисленного было бесплатным. Правительство строило бассейны, однако семьи должны были платить за пользование. Государство также облагало налогом спортивные товары. Несмотря на подобные противоречия, рост государственных трат на развлечения и отдых нации был внушительным, хотя и несколько отставал от феноменального роста доходов 1940–1960-х
[1484].
В 1960-е и 1970-е фитнес-волна достигла берегов Европы и Японии. Культ физических упражнений был важным элементом национализма XIX века. В период между двумя войнами фашисты, социалисты и консерваторы тоже твердили о необходимости гимнастики. Во Франции бассейны и спортивные площадки были наследством недолгой жизни левого Народного Фронта (1936–1938). Однако в общем и целом до 1960-х спортивных объектов было довольно мало. В Финляндии, к примеру, в 1930 году было всего лишь 1600 спортивных сооружений. А к 1970 году их стало в десять раз больше. Большинством из них владели местные власти
[1485]. Правительства всех развитых стран внезапно открыли «спорт для всех»: для молодых, пожилых и многочисленных граждан среднего возраста. В Германии открылись дорожки для оздоровительного бега, в Швеции построили коммунальные дома отдыха – например, в спальном районе Стокгольма Халлонберген открылся комплекс с сауной, фитнес-центром и тиром
[1486]. Во Франции в 1978 году был даже учрежден специальный департамент, целью которого была популяризация «спорта для всех». Зерна упали в благодатную почву. В 1967 году каждый седьмой француз занимался спортом. Спустя 20 лет – каждый второй
[1487]. К 1995 году японское правительство тратило ежегодно почти 1 % своего бюджета на спорт; половина всех спортивных объектов принадлежала государству, не считая школ. В Южной Корее в 1990-е государственные спортивные комплексы появлялись то тут, то там и числом намного превосходили частные объекты. Без подобной государственной поддержки спорта и отдыха бум модной спортивной обуви и одежды, случившийся после 1960-х, был бы немыслимым
[1488].
В 1991 году премьер-министр Киити Миядзава обещал превратить Японию в «сверхдержаву досуга» (seikatsu taikoku). Правительство Японии уже давно интересовалось досугом своих граждан. Еще в 1912 году оно сделалось туристическим агентством для иностранцев, привлекая драгоценную иностранную валюту. Министерство путей сообщения было особенно заинтересовано в развитии внутреннего туризма в годы между двумя войнами. А в 1970-х внимание к досугу возросло в разы. Если Япония хочет догнать Запад, говорили чиновники, японцев нужно научить быть более активными, проводить свободное время так, как его проводят на Западе. Медленной чайной церемонии было уже недостаточно. В отличие от Запада, японское государство превратило право на отдых в функцию правительства. Досуг не был частным делом. В 1972 году Министерство международной торговли и промышленности основало Отраслевое бюро по развитию досуга. Пик государственной поддержки пришелся на 1986 год, когда вышел закон, гарантирующий субсидии и ссуды под низкие проценты для морских курортов и гольф-клубов
[1489].
Нигде правительства не пытались так интенсивно управлять досугом своих граждан, как в странах социалистического лагеря. И именно в этих странах они потерпели полное фиаско. Несоответствие между утопией и реальностью было особенно заметно в Советском Союзе. «Свободное время», напоминал Брежнев русским в 1972 году, не должно стать временем, свободным от ответственности перед обществом. Социализм подарил раннебуржуазным идеалам «рационального отдыха» вторую жизнь. «Дома культуры» должны были развить у советских граждан достойный вкус и приучить их к достойным видам деятельности. К 1930-м в СССР насчитывалось свыше 100 000 таких ДК. Спустя сорок лет многие из них опустели. Одно исследование 8 городов в Советской России, проведенное в начале 1980-х, показывает, что не более 5 % всех занятий различными хобби были коллективными. В Смоленске дома культуры регулярно посещало не более одного взрослого жителя из пятнадцати. Некоторые дома пытались выжить, объединяя социалистическое образование и музыку диско; в одном таком ленинградском ДК даже предлагали курсы брейк-данса. Однако мало кто из молодежи повелся на эти уловки. В Воронеже в 1982 году они просто танцевали перед проектором, бойкотируя образовательную часть вечера. Уход от организованной социалистической культуры наблюдался еще до начала перестройки. В Венгрии проверка 1967 года обнаружила, что почти ни в одном доме культуры не отмечают государственный праздник Восьмое марта. В большинстве из них люди смотрели кино и пили пиво. Другие ДК вообще были закрыты. А поляки в 1970-е вообще бойкотировали свои дома культуры
[1490].
Вместо того чтобы превратиться в школы жизни социалистического общества, дома культуры деградировали до уровня прибежищ коллекционеров марок и маленьких детей, которым некуда было пойти. Во время «холодной войны» – годы напряженной идеологической борьбы – на Западе видели в упадке домов культуры признак превосходства коммерческого досуга над коллективным. Однако в качестве альтернативы многие молодые люди из социалистического лагеря не всегда выбирали дискотеки и другие продукты капиталистической «культурной индустрии». В 1977 году в Айзенахе в ГДР молодежь проводила больше времени в саду или за выполнением домашних заданий, нежели перед телевизором. Тут скорее наблюдалось желание уединиться, оградить свою частную жизнь от общественной. Одно официальное исследование Института по делам молодежи показало, что даже самые патриотичные ученики и молодые рабочие тратят меньше двух часов в месяц на мероприятия Союза немецкой молодежи (Freie Deutsche Jugend). Большинство хотело просто отдыхать, слушать музыку и проводить время с друзьями
[1491]. По иронии судьбы, стремление социализма к коллективной культуре в итоге привело к противоположному результату: люди начали относиться к досугу как к чему-то личному.
